Неоспоримая. Я куплю тебе новую жизнь
Шрифт:
А утром, когда уезжала в школу, Егора уже не было. Дверь его спальни осталась открытой, демонстрируя пустую разобранную кровать.
Она немного обижалась на Аравина из-за его отчужденности. Точнее, ей бы следовало обижаться. Но сейчас это чувство было отнюдь не самым сильным.
Стася бы хотела пронзить Егора свирепым взглядом. Но ничего не получалось. Беглое раздражение ускользнуло слишком быстро, уступая место уже привычной влюбленной нервозности.
Очень тяжело оставаться внешне спокойной рядом с ним. Потому так часто и срывалась на крик, выплескивая скопившиеся недовольство и тоску.
Аравин долго молчал, словно забыл, что она рядом, и Стася, устав безответно сверлить его глазами, хотела уйти к себе. Как вдруг он заговорил.
– После исчезновения Алисы... казалось, я потерял все. Бокс стал моей жизнью. Единственное, что давало какие-то эмоции, не тр*хая при этом душу, – его глубокий спокойный голос пробирался в сознание Стаси медленнее, чем говорил сам Аравин. Она неподвижно застыла, выравнивая прерывистое дыхание, и старалась запомнить каждое слово. – В боксе все просто. Я. Техника. Стремление побеждать. Все просто, – повторил он, тяжело сглатывая и устремляя взгляд в даль парковой зоны.
Стася не знала, как отреагировать на его слова. Егор так редко делился с ней своими ощущениями, и теперь она просто сбита с толку той горькой тоской, которой он ее наполнил. Она отчетливо понимала, что Егор сам придает этим словам весомый смысл. Есть моменты, порождающие колоссальные изменения в человеке. Определяющие в жизни очень многое. Именно то, что он ей сказал, сформировало из него того Егора Аравина, которого она знала.
– А сейчас? – тихо спросила Стася, сцепляя дрожащие руки на парапете рядом с ним. – Что-то изменилось? – затаила дыхание, изучая его профиль.
Напряженная усмешка исказила жесткую линию рта Егора. Он недовольно мотнул головой, играя желваками на щеках. Скулы все еще выпирали, когда он безмолвно двинул губами, будто пытался что-то сказать, но не мог подобрать слов.
Прикрыв веки, снова качнул головой.
Девушка растерянно наблюдала за ним. Что в нем бурлило сейчас? Какое чувство? Чем он так расстроен? Что переживает в себе?
– Все по-другому, – наконец прохрипел Аравин, жестче сжимая челюсти.
Стася крепче стиснула перекладину, не осознавая до конца, почему ее так взволновал его ответ.
– Жизнь – очень переменчивая штука, – дрожащим голосом резюмировала она. – Когда-то мне тоже было фигово жить. Но я всегда стремилась это изменить.
Для своего паскудного отца Стася была всего лишь девчонкой, которая способна сама о себе позаботиться. Она была терпеливой, смелой и, несмотря ни на что, заботливой. Она ругалась матом и драила трущобы, в которые превратилась их квартира стараниями сволочного родителя. Но в душе она оставалась самой собой. Для этого нужно было иметь большую силу воли. И Егор не мог не уважать ее за это.
Снова с трудом сглотнув, Аравин отреагировал с напускной сухостью:
– Похвально, – все, что он сумел вытолкнуть из себя, уперев взгляд в уже дотлевшую сигарету.
– Я поклялась себе, что никто не изменит меня настоящую. Никто не убьет свет внутри меня. Чтобы ни случилось – я есть я.
Она замолчала, и Аравин едва не физически чувствовал на себе ее выжидательный взгляд. Каждую мышцу в его теле сковало от напряжения.
Егор попросту был не способен сейчас продолжать диалог. Все его мысли вертелись вокруг осознания того, что только что произошло. Он выказал слабость перед ней. Никто до этого момента не слышал от него ничего подобного. Он категорически не понимал, как это, черт возьми, вышло из него!
Господи, с недавних пор внутри него сидело так много всего! У него просто кровь в жилах леденела от осознания того, что его Заноза может вытолкнуть все это наружу.
Он реагировал. Реагировал незамедлительно и, вопреки главенствующему инстинкту душевного самосохранения, немыслимо остро на эту девчонку. То, что другие ощущали просто приятным, отдавалось в его теле волнующей болью.
Едва только Стася переступала порог, все восприятие Егора менялось. Ощущал ее близость, и этого было достаточно, чтобы стук сердца ускорился.
Как же его, нахр*н, достала эта бесконтрольная реакция! Но никак не удавалось заставить замолчать собственное тело.
Сколько раз он всячески пытался пресечь это безумие на корню, с наименьшими потерями для обеих сторон, но каждый раз терпел поражение от своей Занозы. Она умудрялась обставлять его. Снова и снова.
– Ты тоже справишься, если позволишь себе, – мягко сказала Стася.
Это уже похоже на бред. Как-то реагировать на нее не было сил, и он продолжал молчать, удерживая свои мысли при себе.
Выбросив в пепельницу давно забытый окурок, потянулся за новой сигаретой.
Аравину не очень нравилось, когда их разговор выдавался таким личным. Ее слова, сказанные тихим рассудительным голосом, надолго заседали в его голове.
А он не хотел этого. Нельзя этого делать. Чем больше он ее узнавал, тем ближе она ему становилась. Нужно было остановить это срочно.
Но в следующую секунду Стася неожиданно заливисто рассмеялась. И Егор, уронив сигарету, машинально повернулся к ней всем корпусом.
Успел увидеть только взметнувшийся от резкого движения жгут густых волос. Склонившись, девушка поднимала на руки своего кота.
– Феликс-преликс – мой любимый четвероногий обитатель, – увлеченно улюлюкала она, выпрямляясь, и прижимая рыжую откормленную морду к своему довольному личику.
Аравин точно знал, что терпеть не может этого мохнатого манипулятора. Только не понимал до конца, почему.
С Феликсом на руках Стася для него потерялась. Все ее внимание обращено было к коту. Неосознанно оборвав дыхание, Егор смотрел, как, прикрыв глаза, девушка терлась носом о густую шерстку. Рыжий мерзавец отвечал ей противным урчанием.