Неосторожный шаг
Шрифт:
— Элизабет! — Она не была вполне уверена, что произошло: то ли Мирей отпустила руку своего спутника, то ли сам он от нее освободился, но в следующий момент она обнаружила, что Филипп крепко держит ее локоть. Она растерянно взглянула ему в лицо. — Хотите, я сейчас покажу вам парк?
— Я…
Она всем своим существом чувствовала, как нечто неопределенное, но явно враждебное исходило от Мирей и повисало в воздухе между ними.
— Я… Нет… нет, спасибо. Я, пожалуй, пойду к Джулии и…
— Ерунда. — Взгляд темных глаз остановился на ее лице, словно
Тут с Мирей, словно с хамелеоном, произошло моментальное превращение, способность к которому казалась неотъемлемой частью ее натуры.
— Дорогой! — Она быстро оказалась по другую сторону от Филиппа и грациозным движением подхватила его под руку, негромко и быстро заговорив по-французски.
— По-английски, пожалуйста, Мирей. — Низкий голос Филиппа был холоден. — Элизабет не знает французского.
— Вечеринка. Сегодня вечером мы принимаем гостей. — Мирей быстро взглянула на Элизабет и вновь перевела взгляд на Филиппа. — Ничего официального, просто небольшая пирушка. Вы не откажетесь прийти?
Было совершенно ясно, что приглашение предназначено исключительно Филиппу. Тут они добрались до широкой подъездной аллеи, на которой стоял маленький красный и очень дорогой спортивный автомобиль, и Фанни повернулась, прислушиваясь к тому, что говорит ее дочь.
— Да, да. Конечно, вы должны прийти, Филипп. — Она любезно улыбнулась. — Среди приглашенных мало людей одного возраста с Мирей.
— Ну конечно же, мы придем, — ответил он, поглядывая на Элизабет, и продолжил, адресуясь уже непосредственно, к ней: — Это будет удобный случай показать вам немного сельскую местность Франции, пока вы здесь. Согласны?
Она знала: ему известно о том, что в списке гостей нет ее имени, и этот факт его злит. Возможно, бестактность была грубым вызовом тому безупречному стилю поведения, которому до сих пор следовала семья де Сернэ в отношении своих гостей. Или он чувствовал перед ней вину? Однако Элизабет не испытывала желания отправиться куда-нибудь с Филиппом, и особенно в дом, где жила Мирей, — прямо в логово этой львицы.
— Не думаю…
— Поезжай, Бетти! Тебе будет хорошо! — воскликнула Джулия. — Я доставила тебе столько хлопот за последние полторы недели. Тебе нужно отвлечься перед отъездом в Штаты, ты ведь знаешь это.
— Я и так отдыхаю. — Вымученная улыбка Элизабет почти перекосила ее лицо. — Я просто наслаждаюсь, проводя здесь время…
— А вечером вы тем более получите массу удовольствия. — В тоне Филиппа проскользнула саркастическая нотка, что не укрылось от Элизабет, и когда она подняла на него глаза, то увидела в его взгляде откровенный вызов. Он смеет приглашать ее с собой? Предлагает провести с ним вечер!
— Если Элизабет не хочет… — Мирей постаралась, чтобы ее голос прозвучал с оттенком легкого сожаления, и это лицемерие, более чем что-либо еще, заставило Элизабет обронить слова, которые она ни за что не произнесла бы минуту назад:
— Я очень хотела бы прийти, Мирей, — сказала она четко, вскинув голову. — Конечно, если это не доставит вам неудобств.
— Нет, нет. Как я сказала, прием неофициальный. — Губы Мирей, произносившие эти полные неискренности слова, внезапно сжались в тонкую упрямую линию, и едва заметная улыбка удовлетворения искривила на секунду великолепно очерченный рот Филиппа.
Какую игру он затеял? Она с подозрением посмотрела на него в тот момент, когда Мирей и ее мать усаживались в свой маленький шикарный автомобиль. Вообразил ли он, что заставляет двух женщин сражаться за право быть с ним? Или во всем этом был какой-то иной смысл? Может быть, размолвка с Мирей? Или он намеревался подчинить рыжеволосую своей воле?
Она все душой сожалела о своем согласии ехать, но когда в следующий момент рыжая голова Мирей высунулась из переднего окна машины, чтобы сообщить время начала вечеринки, она не объявила, что меняет решение. Машина, взревев мотором, умчалась прочь, вместе с ней исчезла и возможность отказаться от затеи, которая могла иметь для нее непредсказуемые последствия.
5
— Ты выглядишь великолепно, Элизабет. — Джулия издала вздох удовлетворения. Она лежала на кровати, наблюдая, как сестра добавляет последние штрихи к своему макияжу. — Пожалуйста, иди и развлекайся, не беспокоясь обо мне. Мне здесь очень хорошо.
— Тебе было не особенно хорошо сегодня, когда я вернулась перед обедом, — мягко пожурила сестру Элизабет, вглядываясь в ее бледное лицо. — Я всегда знаю, когда ты плачешь.
— Я собираюсь плакать? В самом деле? — В голосе Джулии не было и следа жалости к себе, а скорее слышалось понимание того, что нужно преодолеть постигшее ее горе. Так, как в этот раз, она еще не говорила. — Я любила Патрика, Бетти, и всегда буду любить его. Но это не значит, что жизнь должна остановиться. Я хочу, чтобы ты вечером уехала и прекрасно провела время с Филиппом.
Прекрасно провела время? Элизабет не стала повторять слова, так как не хотела удивить сестру тем презрением, которое неизбежно бы прозвучало в ее тоне. Она не думала, что время будет проведено прекрасно, и ожидала нечто совершенно противоположное. А виновник подобных мыслей в данный момент ждал ее внизу.
— Значит, ты считаешь, что платье подойдет? — спросила она, вновь повернувшись к зеркалу и бросив последний взгляд на свое отраженние. Она выбрала простое, но изысканное шелковое платье без рукавов цвета темного вина, которое купила за несколько недель до этого в Америке. Что-то побудило ее бросить платье в чемо-дан в последний момент перед тем, как уехать в Англию. Все смешалось в тот день, когда раздался ужасный телефонный звонок и обезумевшая от горя Джулия сообщила ей сквозь истерические рыдания о гибели Патрика.