Неотразимый
Шрифт:
Лавиния посмеивалась от удовольствия, когда Натаниель подошел к экипажу, чтобы помочь ей выйти.
– Не в моих правилах хвалить тебя, Нат, но это было великолепное представление! По-моему, ты совершенно заморозил его своим презрением. Каким же смертельным оружием может оказаться обыкновенный монокль! Да кто он такой?
– Тебе ни к чему это знать, – сказал Натаниель. София с радушной улыбкой встретила их вдверях гостиной и протянула руки навстречу девушке:
– Вы пришли! Как я рада вас видеть, Лавиния! – Она выглядела веселой и спокойной, как обычно. – А я была одна, – говорила она, – и мне так хотелось
– О, какой очаровательный пес! – воскликнула Лавиния, потрепав собаку по настороженно поднятым ушам. – Ах нет, это же Лесси! Значит, ты девочка, и такая милая! А можно, она пойдет с нами?
– А вы попробуйте ее оставить! – засмеялась София, бросив на Натаниеля настороженный взгляд, который не остался незамеченным.
Понятно, она гадала, видел ли он выходящего от нее Пинтера, и надеялась, что нет. Во всяком случае, Натаниель именно так истолковал ее не совсем естественное оживление, ее ложь и нежелание открыто смотреть на него.
– Значит, вы не заняты, Софи? – спросил он. – И я могу смело оставить Лавинию на ваше попечение?
– На ее попечение?! – вспыхнула Лавиния. – Нат, мне двадцать четыре года, а Софи еще нет восьмидесяти! Кажется, ты мог бы просто сказать, что оставляешь нас в обществе друг друга!
Теперь, когда Софи повернулась к нему, ее улыбка была более естественной и веселой.
– Вы должны признать, Натаниель, что она права! Но пойдемте же. Нам, трем женщинам – Лесси, Лавинии и мне, – предстоит приятная прогулка. Имейте в виду, друг мой, меня заверили, что в парке бандиты встречаются крайне редко.
Эти женщины положительно объединились против него в заговоре и открыто над ним издеваются. Даже Лесси радостно прыгала вокруг них, не обращая на него ни малейшего внимания. Натаниель усмехнулся, а потом не удержался и расхохотался, глядя на эту троицу, сразу нашедшую общий язык.
– Возвращайтесь с Лавинией на чай, Софи, – предложил он. – Сегодня будут Рекс с Кэтрин и Маргарет с Джоном. А потом я доставлю вас домой в экипаже.
– Может быть, благодарю, – сказала Софи. – Мне нужно подняться наверх за капором, Лавиния. Я сейчас вернусь.
Его отпустили. Покинув дом, он уселся в фиакр и велел кучеру отвезти его в клуб.
Почему Софи не хотела, чтобы он знал о приходе Пинтера? Может, она действительно отказалась его принять? А может, боялась, что Натаниель устроит сцену, как вчера это сделал Кен? Но если Пинтер имеет наглость появляться в ее доме, то самое время задать ему перцу, причем сделать это нужно веско и убедительно, иначе такой человек, как Пинтер, ничего не поймет.
Натаниель решил сегодня же вечером поговорить об этом с Софи: есть веши, с которыми она не должна справляться самостоятельно. Да, но Софи чертовски независима!
Итак, сегодня вечером! Он закрыл глаза. Во время утренней верховой прогулки Иден уговаривал Натаниеля быть его партнером за карточным столом сегодня вечером и только насмешливо усмехнулся, когда тот начал просить друга дать ему как следует выспаться после вчерашнего бала.
Натаниель едва верил самому себе! Он с нетерпением дожидался встречи
София решила не ходить на чай, хотя и проводила Лавинию до дома Натаниеля на Аппер-Брук-стрит и испытывала искушение остаться. Но, подумав, предпочла до вечера отдохнуть дома. Спустившись с лестницы, она прикрепила поводок Лесси к ошейнику, затем выпрямилась и улыбнулась Лавинии:
– Мы так приятно провели время, Лавиния. Я буду с нетерпением ждать нашего похода в библиотеку. Договорились, пойдемте завтра же, хорошо?
– Да, конечно! – горячо заверила ее Лавиния. – Вы не представляете, Софи, до чего я стосковалась по людям, с которыми есть о чем поговорить. Надеюсь, я не слишком много беру на себя, как считает Нат.
– Я тоже очень довольна нашим знакомством, дорогая Лавиния, – улыбнулась София. – Да, да, Лесси, я понимаю, тебе скучно стоять на одном месте. Сейчас пойдем. Итак, до завтра, моя дорогая!
И она быстро пошла прочь. У нее были кое-какие дела, и она решила покончить с ними немедленно, иначе на душе у нее не будет покоя. Она получила бы истинное наслаждение от долгой прогулки и интересной беседы с Лавинией, если бы ее не тревожила мысль о долге. Вместе с тем София уже достаточно привыкла к этой постоянной тревоге и сумела извлечь из общения со своей новой знакомой хоть какое-то удовольствие. Девушка пробудила в ней настоящую симпатию и интерес. София чувствовала, что только что приобрела подругу, которая может стать для нее очень близкой, если их дружбе суждено будет развиваться.
Правда, ей показалось немного странным, что Лавиния так ею восторгается за то, что она участвовала в походе вместе с полком мужа, перенося выпавшие на ее долю тяготы и лишения военного быта, не раз подвергая свою жизнь серьезной опасности. Так же ее восхищало то, что теперь София предпочитает оставаться независимой, хотя вполне могла бы жить у своих родственников.
– И все это вы совершили, не достигнув и тридцати лет! – завистливо вздохнула девушка.
Это казалось Софии странным, потому что сама она в девичестве мечтала только о замужестве и материнстве, как и все юные леди ее окружения. Только благодаря стечению обстоятельств у нее сложился вполне определенный характер и развилась сила воли, давшие ей возможность жить самостоятельно, – но ведь это может очень скоро кончиться, с внезапным отчаянием подумала София. Очнувшись от своих размышлений, она вовремя оттащила за поводок Лесси, которая едва не попала под пышную карету, запряженную четверкой сытых лошадей.
– Сидеть! – скомандовала она, и Лесси села рядом, высунув длинный розовый языки тяжело дыша, тогда как карета с грохотом пронеслась мимо.
Лавиния вовсе не испытывала ненависти ко всему мужскому полу, несмотря на убийственно язвительные замечания по поводу некоторых джентльменов, пытавшихся ухаживать за ней накануне вечером. Она даже призналась Софии, что мечтает однажды встретить одного-единственного мужчину, с которым она сможет слиться душой и телом – она имела обыкновение высказываться очень смело. Но, объяснила Лавиния, этот человек должен понимать, что, будучи женщиной, прежде всего, и это самое главное, – она личность.