Неожиданная Россия
Шрифт:
Всё-таки свои идиоты опаснее чужих врагов. Вот у меня, как у украинца, в голове не укладывается, что это за «национальный герой», которого спьяну бьют по щекам, «как бесчестную блудницу». Это оговорка по Фрейду? Или пан Сергейчук всё же засланный казачок и изнутри дискредитирует идеологию современного украинского национализма?
Тем не менее, как уже было сказано, при всем идиотизме панов сергийчуков, тезис об украинских костях в основании Санкт-Петербурга за последнее десятилетие превратился на Украине в не требующую доказательств общеизвестную и общепринятую аксиому. В один из ключевых мифов «самостийности», в такой малый «голодоморчик», как бы предшествующий голодомору большому – первый давно устроили москали Петра Романова, а второй недавно москали Иосифа Сталина. Традиция вот такая москальская, в том числе у питерских москалей…
«Поставив столицю на їх трупах…»
Поэтому будет интересно разобраться, есть ли исторические основания у фраз про казацкие (украинские) кости в основании Петербурга. Итак, что же мы имеем в реальной, не мифической, не политической истории?
Удивительно, но факт – первые слова о пресловутых «костях» прозвучали в самом Санкт-Петербурге, где 8 июля 1844 года великий украинский поэт Тарас Шевченко написал поэму (или как он её со свойственным горьким юмором назвал «комедія») «Сон». Именно там есть строки:
О боже наш милосердний! О царю поганий, Царю проклятий, лукавий, Аспиде неситий! Що ти зробив з козаками? Болота засипав Благородними костями; Поставив столицю На їх трупах катованих!«Поставил столицу на их трупах…» Тогда выкупленный из крепостного состояния русскими интеллигентами Шевченко учился живописи в петербургской академии искусств у Брюллова.
Как известно, у русских «Пушкин – наше всё», у нас, украинцев, наше всё – это Тарас. И как бы не писал ленинградский еврей Бродский «Будете вы хрипеть, царапая край матраса, Строчки из Александра, а не брехню Тараса», хрипеть при смерти брутального питерского негра я не буду. А вот шевченковские «як умру, то поховайте…» буду, если смогу… Так вот, Тарас Григорьевич был человеком сложной судьбы, и как Пушкин с жиру не бесился, а бесился с горя. И злая и страшная «комедия» по имени «Сон» вполне отражает и состояние бывшего крепостного, и оставшиеся на Украине исторические воспоминания об эпохе императора Петра, эпохе, великой и ещё более страшной…
К тому же «комедия» была весьма злой политической сатирой, даже не столько на Петра I, сколько на Николая I, Николая Палкина.
А уже на следующий год после «комедии», возникает трагедия. В Киеве в 1845 г. создано Кирилло-мефодиевское братство, пожалуй, первая в истории «украинская» и «националистическая» организация. Правда, идеи славянского единства были для членов братства святее «самостийности», братство выступало за федерацию славянских народов. Тарас Шевченко стал членом братства и оказал на него немалое влияние. Но ведущим идеологом организации стал будущий скандальный историк Николай Костомаров, сын воронежского помещика и украинской крепостной (помещика убьют его же крепостные).
Николай Костомаров станет первым именно «украинским» историком, а тогда в 1845 году он напишет идеологию Кирилло-мефодиевского братства, книгу с весьма претенциозным названием «Закон Божий (Книга бытия украинского народа)». И именно там, уже прозой повторятся шевченковские строки про царя Петра: «положил сотни тысяч казаков в канавах и на их костях построил себе столицу».
Братство по доносу киевского студента разгромят николаевские жандармы. Шевченко сошлют в солдаты в закаспийские пустыни, а Костомаров после года в Петропавловской крепости будет сослан в Саратов. Замечу, что расправились с «братчиками» столь же круто, как и с иными русскими или польскими тайными обществами. А, пожалуй, даже и гуманнее, могли бы и на каторгу уконопатить…
Именно с легкой руки Шевченко и Костомарова пойдёт гулять «черная легенда» об украинских костях в основании Петербурга. Дальше эта легенда будет обрастать подробностями, впрочем, не слишком конкретными подробностями, ибо конкретика вредна для Легенд и Мифов.
Но вот в наше время уже упоминавшаяся киевская русскоязычная газета «День» пишет: «…на работах по сооружению петербургских укреплений ежедневно трудилось двадцать тысяч «работных людей» и солдат. По мнению Д.Дорошенко, из этого числа минимум 40 % составляли выходцы из Украины: казаки, крестьяне, ремесленники, «люди подлого звания». Что касается смертности, то точных данных, к огромному сожалению, у нас нет…»
Статья, кстати, называется «Сердце «регулярного государства» и собственно являет собой наглядный пример новой украинской чёрной легенды Питера.
А вот упомянутый в статье Дорошенко – это Дмитрий Дорошенко, тоже весьма политизированный историк и деятель Центральной Рады в 1917-ом, министр иностранных дел мимолетной «Украинской Державы» в 1918 году. Кстати, в начале ХХ века Дорошенко возглавлял Петербургское объединение украинских студентов. А в годы Великой Отечественной войны бежавший за границу еще в 1920 году Дорошенко благополучно преподавал историю на территории Третьего Рейха. Какую он там историю преподавал – догадаться не сложно. В 1942 году у него в Кракове и Львове выходит учебник «Історія України з малюнками для школи й родини» («История Украины с рисунками для школы и семьи»). Хорошая такая семья и школа в 1942 году.
В общем Дорошенко – историк еще более политизированный и мифический, чем Костомаров. И его «минимум 40 % составляли выходцы из Украины» про строительство Санкт-Петербурга, даже если не вспоминать про Геббельса, покоится на весьма умозрительных рассуждениях.
Таким образом, пугающий и броский миф о «сотнях тысяч» украинских костей под Питером рожден политической сатирой, политическим памфлетом и политической пропагандой. Но, как всякий Миф с большой буквы, он имеет не только сугубо тенденциозное развитие, но и некие более-менее реальные исторические основания. Вроде как польский миф о Катыни имеет основание в виде реальных расстрельных захоронений; а вот кто уж там расстреливал – вопрос не столько дискуссионный, сколько политический…
Так вот украинский кости под Питером есть и в весьма немалом количестве. Не сотни тысяч, но тысячи. Попробуем понять, как они туда попали.
«Уха шпагами обтинають…»
Санкт-Петербург основан в мае 1703 года, когда царь Пётр заложил Петропавловскую крепость. И первыми, кто из украинцев попал на строительство укреплений, были казаки запорожского полковника Матвея Темника, участвовавшие в боевых действиях против шведов и стоявшие в том году под Ладогой. Впрочем, на строительстве объектов будущего Санкт-Петербурга участвовали и солдаты гвардейских Преображенского и Семеновского полков. В первый год строительства просто не успели мобилизовать на работы крестьян и потому обходились близко расположенными военнослужащими. И вряд ли смертность среди семёновцев отличалась тут от смертности запорожцев.
А уже с марта 1705 г. между тогдашним губернатором Санкт-Петербурга Меньшиковым и адмиралом Головиным, с одной стороны, и гетманом Мазепой с другой идет оживленная переписка по поводу запорожцев, самовольно покинувших службу под Питером. Мазепа имел с запорожцами, мягко говоря, натянутые отношения, и писал Меньшикову: «Запорожцы ни послушания, ни чести мне не отдают, что имею с теми собаками чинити?» Запорожцы, собственно и попали на Балтику, чтобы быть подальше от ненавистного им Мазепы, но земляные работы «вольным лыцарям» степей тоже не сильно нравились.