Неожиданно мать!
Шрифт:
Спустя минут пять Серега подустал и повис на Мотином плече. Роман устроился с книгой, а Мотя осознала, что ее спина отваливается.
— Спит? Перекладывать? — на секунду отвлекся от книги Роман.
— Для начала попробую с ним сесть.
Мотя пнула ноги Романа, чтобы освободил место, он послушно убрал, но недовольно нахмурился.
Мотя опустилась на чертовски неудобную софу и блаженно прикрыла глаза.
— Боже мой, спины, видимо, в роддомах меняют на титановые, да? Иначе как это терпеть? И софа у тебя отвратительная, даже не делай вид, что сидеть на ней
Роман пожал плечами и вернулся к книге.
Мужчина… читающий книгу…
Мотя только-только успела начать любоваться, как Серега захныкал. Ну не нравилось ему сидеть. Только стоять! Вернее… Моте стоять, а Сереге лежать.
С кряхтением она поднялась и запрокинула в немой мольбе голову.
— Спина-а!
— Уже-е? — не отрывая взгляда от страниц, уточнил Роман.
Он как бы разыгрывал интерес, а не испытывал его на самом деле.
Подлец.
Серега снова отключился.
— Ну что? Спит? — спросил Роман.
— Дубль два, — кивнула Мотя.
И снова все повторилось. Софа-крики-спина.
— Да он издевается? Ну чем его не устраивает диван!? Он же лежит сейчас на мне!
— М… может кресло-качалку? — предложил Роман и снова себя поругал. Он как будто не хотел во всем этом участвовать, но ничего не мог с собой поделать.
Мотя пожала плечами и кивнула. Пришлось Роману плестись за качалкой в кабинет.
То что подобная мебель могла быть в такой квартире Мотю удивило, а потом она увидела этого монстра из кожи и пластика и поняла фишку. И качалки бывают современными и стильными, и вовсе не обязательно выглядят, будто место им на даче.
— Пробуй.
Мотя упала в кресло, откинулась на спинку. Раз-другой. Серега вздохнул и затих.
— О-о! Работает! — обрадовалась Мотя.
Роман усмехнулся:
— Ну вот и супер. Я спать! Прости, но сидеть тут с вами целую вечность в мои планы как-то не входит.
Он стал расстилать постель и освободил для Моти одну сторону.
— У меня нет других вариантов. Если что-то не нравится — вот тебе софа.
— Ой… нет, нет. Моя спина софу не выдержит точно! Сейчас я докачаю его и… думаю никто из нас не планирует распускать руки. Так что докачаю и лягу.
— Никто? Уверена? — улыбнулся Роман. Лукаво так, будто он-то точно знал, что кто-то руки распустит.
Мотя насупилась, решив, что он о себе. Хотела было оскорбиться и заявить, что это неприлично, а потом вспомнила, что… влюблена.
«Вот черт! Болтнула так болтнула!»
— Я… обещаю, — и она состроила невинную гримасу, а стоило Роману уйти в ванную комнату, закатила глаза.
* * *
Полчаса залипания в «Instagram» и готово! Спящий ребенок! Мотя радостно поставила галочку: кресло-качалка+терпение. Ну уж через полчаса он точно не проснется. Она встала и подошла к коляске, выполняющей отныне роль кроватки, и замерла.
Все супер, только пациент не ел, а значит недолго будет спать.
— Рома! — прошипела она. — Роман! Ро-о-ом!
— Что!? — недовольно рыкнул он.
— Помоги! Я опускаю — ты в зубы бутылку!
— Р-р!
— Ну тогда никто не поспит!
— Ладно!
Он встал и недовольно уставился на Серегу. Мотя стала опускать в коляску человечка, тот запаниковал, стал хватать что-то невидимое руками, мотнул пару раз головой.
— Миссия провалена! — вздохнул Роман, а Мотя как была полусогнутая так и осталась.
— Мне кажется, что я уже не разогнусь, — прохныкала она.
— Рано ты сдаешься. Спортом заниматься надо.
— Как остроумно! Сейчас переоденусь и сбегаю займусь! Сам докачаешь?
Роман все-таки вставил в рот Сереги бутылку и тот начал есть, его глаза закатились, как у наркомана, тело начало расслабляться.
— Огонь! Я спать, — и Роман просто ушел. А Мотя осталась согнутая держать бутылку и шипеть над коляской.
— Мужики! — вздохнула она.
В какой-то момент ей показалось, что проблема решена. Сергей спит. На цыпочках Мотя прокралась к кровати, но успела только накрыться одеялом и неловко повозиться на новом месте. Раздалось кряканье, которое как бы намекало, что рано радоваться.
И подниматься, увы, оказалось сложнее, чем ложиться.
— Иду, — вздохнула она.
Голова показалась чугунной. Часы неумолимо воровали время от уже и без того короткой ночи. Еще не светало, но уже наступила та минута, когда темнота совершенная, а закат давно забыт. Спокойствие и умиротворение, которому недолго осталось длиться.
Мотя снова принялась качать Серегу на руках. Потом на качалке. Потом коляска. Потом бутылка. Потом самой под одеяло…
Утро наступило чертовски быстро. Но Моте показалось, что она спала невероятно долго.
В какой-то момент она вырубилась и, вроде бы, Серега тоже.
Рядом спал такой непривычный для утреннего пейзажа Роман.
А на его животе, подсунув под голову руки — Серега.
— Это как?..
Двадцать седьмая. Яйца имени Бенедикта Скрэмбла
— Рома… — позвала Мотя и ткнула его в плечо.
Роман приоткрыл один глаз и снова закрыл.
Одна его рука лежала на спине Сереги, будто он придерживал его от падения и Моте это показалось особенно милым. Она почувствовала такую невероятную нежность от этой картины, что чуть было не расплакалась. Ее никогда раньше не умиляли мужчины с детьми. Да и сами дети никогда не умиляли, а вот это казалось страшно трогательным.
Мотя встала с кровати и на цыпочках прокралась к ванной комнате.
Стоя под душем, Мотя думала, что же дальше? Что будет через эти одиннадцать дней. Даже если Рома оставит себе Серегу, что самый маловероятный исход событий, то при чем тут будет Мотя? Какое им будет до нее дело? Она тут так, заезжая артистка…
И от тоски все-таки что-то внутри екнуло, подталкивая к тому, чтобы всплакнуть.
Когда Мотя вышла, Роман уже проснулся и осторожно укладывал Серегу в коляску.