Нэпал — верный друг. Пес, подаривший надежду
Шрифт:
Джон говорит, что на мероприятии будет присутствовать глава Управления по делам ветеранов (еще один бывший сотрудник личной охраны президента) и другие высокопоставленные лица из этой организации. Сегодня мы с Нэпалом просто обязаны произвести наилучшее впечатление.
Вечер начинается с того, что Кори Хадсон делает краткое вступление к видео об СПНВ. Затем Джон представляет собравшимся меня и Нэпала. После этого я даю своему псу команду вытащить мою коляску на середину сцены — наш привычный способ появления перед публикой. Кажется, это помогает привлечь внимание. После этого небольшого трюка все серьезно. Я подробно рассказываю собравшимся о событиях, которые привели к травмам. О долгой борьбе за выздоровление, о боли и приступах депрессии. Я рассказываю, как потерял смысл жизни. А потом о встрече с Нэпалом. Я говорю о том, что теперь вижу в своей жизни даже больше смысла, чем во времена военной службы. Вот так этот пес все изменил.
У собравшихся глаза на мокром месте. Это мешает мне бороться с собственными слезами. О смысле жизни я сказал непроизвольно. Я впервые облек эту мысль в слова и сам удивился. Сегодня — решающий момент в моей жизни, который настал совершенно спонтанно.
В конце я командую Нэпалу отвесить долгий низкий поклон, и зал взрывается овацией. Когда становится достаточно тихо, чтобы я мог слышать собственный голос, я задаю людям последний вопрос:
— Как вы думаете, Нэпал сегодня заслужил угощение?
Все соглашаются, что заслужил.
— Нэпал, ищи. Ищи свое угощение.
Я положил пакетик с лакомствами «Cesar Softies» на стол в конце зала. Нэпал пристрастился к этим аппетитным лакомствам в форме собачьих лапок, но они редко ему достаются. Сегодня его ожидает пакет «Cesar Softies Medley» — ассорти его любимых вкусов. Нэпал может учуять «лапку» хоть за милю. К тому же я заранее показал ему, где они лежат.
— Пожалуйста, пропустите его. И не гладьте — он работает!
Нэпал без малейшего труда находит пакет в темной комнате. Он прокладывает себе путь в толпе, ставит передние лапы на стол, подхватывает лакомство и несет его мне на сцену, чтобы я его угостил.
Все сражены наповал.
В конце благотворительного вечера Джон Либонати объявляет, что собрано почти двадцать тысяч долларов — вдвое больше ожидаемого. Это означает, что можно будет дать клички двум псам. Одного назовут в честь друга Джона, а другого — Джейсоном Морганом. Я потрясен этой огромной честью и на этот раз не могу сдержать слез.
Наедине Джон говорит, что хочет сделать для нас кое-что еще. Он хочет, чтобы мы стали почетными спецагентами. Я прямо вижу надпись: «Агенты Джейсон Морган и Нэпал, к вашим услугам».
Джон приглашает нас на ужин в «Bobby Van’s Steakhouse» — хороший, оформленный в старинном стиле ресторан в центре Вашингтона. Я в данный момент почти не чувствую боли, и это замечательно, потому что есть возможность насладиться едой. Я говорю Джону, что сегодня поделился со слушателями такими подробностями своей жизни, о которых никогда раньше не упоминал. В этот раз я много рассказывал о жизни-до-инвалидной-коляски, и это было очень волнующе.
Джон благодарит меня за искренность. По его мнению, именно она вдохновила людей на такие щедрые пожертвования. В ответ он рассказывает о своем особенном пути, которым пришел в СПНВ:
— Я родился в Нью-Йорке в простой рабочей семье и горжусь этим. Мой отец работал ассенизатором. По правде говоря, он почти всегда трудился на нескольких работах. Вкалывал сутками напролет, чтобы обеспечить семью. Отцу пришлось уйти из школы в десятом классе, но его подходу к жизни можно было лишь позавидовать. Он всеми возможными способами заботился о менее обеспеченных людях. А еще ни разу не произнес ни одного расистского замечания и от других не терпел подобного трепа.
Итак, он работал на трех, а иногда и на четырех работах, и все равно находил время, чтобы тренировать команду, в которой играли мы с братом. У нас не было собственного жилья, но отец никогда не пропускал семейный ужин. Каждый вечер он приходил ровно в шесть, по нему часы можно было сверять. Увидев на улице бездомного, отец всегда покупал ему кофе и старался подбодрить.
Однажды на нас с братом напала уличная банда. Главаря арестовали. Отец увидел, как его мать рыдает в зале суда: она совсем не знала английского, и у нее не было денег, чтобы внести залог.
Джон на миг умолкает.
— Знаешь, что сделал мой отец? Он дал ей денег, чтобы внести залог, а потом отвез ее с сыном домой. Кто поступил бы так на его месте? Кому такое пришло бы в голову?
А потом у отца диагностировали неврологическое заболевание, которое медленно отнимало у него подвижность. Этот процесс занял много лет. Спиноцеребеллярная атаксия — так называется эта болезнь. Она протекает очень медленно, изнуряя человека. И вот в две тысячи девятом году отец полностью лишился возможности ходить.
Тогда я начал искать собаку-помощника, надеясь ему помочь. Исходя из моих источников, собаки СПНВ были лучшими. Северо-восточное отделение этой организации находилось всего в сорока милях от дома моих родителей. Я съездил туда и просто влюбился в эту организацию и в то, что она делает. Вернувшись в Вашингтон, я решил организовать благотворительный сбор средств. Он состоялся сегодня.
После истории Джона я не могу вымолвить ни слова. Она вызвала у меня массу эмоций. Но об одном я просто не могу не спросить:
— Так твой отец получит собаку СПНВ?
— Мы так и не подали заявку, — качает головой Джон. — У него нет шансов — возраст, условия жизни… К тому же мы знаем, что ему мало осталось. Но он любит собак. Помню, когда я был маленьким, у нас была собака. Лабрадор-ретривер. Они с отцом были неразлучны. Ее усыпили, когда ей исполнилось пятнадцать лет, и мой отец плакал несколько недель.
Представляю, как тяжело Джону.
— Отец не может встать с кровати и мучается от боли, — продолжает он. — Собака СПНВ вряд ли чем-то помогла бы ему. Но я хотел бы, чтобы он встретился с вами — с тобой и Нэпалом. Вы потрясающие. Он ловил бы каждое слово вашего выступления. И хотя у него мало средств, он сделал бы щедрое пожертвование. — Джон смотрит на меня. — Думаю, сегодняшнее мероприятие было устроено и ради моего отца.
Ничего себе! Джон Либонати. Еще один Джим Зигфрид. Вот это человек!
Мы с Нэпалом в номере отеля, готовимся ложиться спать. День выдался долгий и необыкновенный, но в то же время эмоционально сложный. Очередной потрясающий день, которых так много в жизни-с-Нэпалом.
Стук в дверь.
— Обслуживание в номерах.
«Странно. Я ничего не просил».
Открываю дверь.
— Комплимент. За счет нашего отеля, — объясняет парень в униформе, вкатывая тележку.
Он срывает большую серебряную крышку. Под ней две металлические миски. Одна до половины наполнена минеральной водой «Эвиан». Другая доверху полна… сухим собачьим кормом. Судя по запаху, это «Eukanuba». И ничего — абсолютно ничего — для меня!