Непередаваемые прелести советской Прибалтики (сборник)
Шрифт:
– Пошли-пошли… Глянем, – сказал Лёха, увлекая меня к берегу за локоть.
– За папоротником? Веночки-то на прогулочку не оденете? – игриво окликнула нас жена замполита и весело расхохоталась на Лёшкино «вечно ты с глупостями».
– Далеко-то не уходите – у нас ещё купание запланировано!.. – окончательно напутствовала она нас под общий взрыв хохота.
Айсарг начал выписывать «пастушьи» восьмёрки, то убегая куда-то в непроглядную тьму вперёд, то, наоборот, далеко назад, видимо, инспектируя оставшихся. Спустившись к озеру, мы начали огибать его слева и уже довольно далеко ушли. Противоположный берег вздыбился в огромный
– Лёш, а где ж граница-то?
– А там, – он махнул рукой в сторону Айсарга, – Прямо. Метров с полста.
– А море?
– А оно, милай, граница и есть.
– Пойдём глянем?
– Пойдём.
Я мысленно приготовился к спуску с холма, но не успел и трёх шагов сделать, как открылось… море. Море с берега всегда неожиданно открывается и – ошарашивает величием!.. И тут же закололи в лицо миллионы прохладных и чуть влажных иголочек, и – запах. Ни с чем несравнимый запах моря.
Дойдя до камня, на котором сидел Айсарг, я уселся рядом с ним. Море выходило из-под холма спокойным, тихим и темным, тут же осветляясь и к горизонту напоминая уже чашу жидкого серебра. Горизонт – тонкая, с волос буквально, тускло поблескивающая линия от края и до края. А прямо вверх от неё – иссиня-чёрное небо. Кое-где на секунду-две испуганно выглядывали звёзды и тут же прятались в этот чернильный мрак. Луны не было вовсе – видимо, она так странно подсвечивала море откуда-то из-за неразличимых нами туч.
– Погода-то не очень – через полчаса-час может жахнуть, – сказал подошедший Лёха и, ни к селу, ни к городу прибавил, – Жаль, ненадолго…
– Почему это?
– Да всё потому же, – ответил он сухо, как бы закрывая тему.
Левее нас и совсем рядом, кабельтовых в трех-четырёх, густо темнел будто очерченным силуэтом ладненький МПК.
– Граница-то там скорее, чем здесь, – сказал Лёха и указал на противолодочник.
– Бранд-вахта?
– Ага. Коллеги. Закурим, что ли?
Внезапно у «коллег» вспыхнул яркий огонь прожектора. Луч его зайчиком заплясал по воде – сначала беспорядочно, а потом всё спокойнее и, наконец, стал описывать по поверхности плавные дуги, раз за разом всё более приближаясь к берегу. Вскоре зайчик пропал, но прожектор всё также ярко горел и был неподвижен. Было очевидно, что луч его выбрал что-то на берегу и теперь внимательно это «изучает».
– Интересно, что он там нашёл?.. – проговорил я, давая Лёхе прикурить.
– Лиго. Небось, девок голых в дальномер разглядывают.
– Да? Лёш, я уже второй
– А ты что, про Лиго и не слыхал вовсе?
– Да нет… Может, просветишь?..
– Ай, Лёша, Лёша, – обратился он к самому себе, – не подвело чутьё-то! А вообще-то в Прибалтике летом бывал? – спросил он уже меня.
– Ну да… Много раз.
– И в июне?
– А щас что, август, что ли? Да и раньше тоже бывал… Вот в санатории, в Майори. Да, где-то с середины мая и по середину июня – ровно 28 суток.
– А-а… Значит, 23-го числа тебя уже не было.
– Так, Лёш – сегодня 23-е-то Это что, принципиально так? Так вот он я, здесь…
– Сегодня, Серег, уже 24-е давно. В ночь с 22-го на 23-е – день летнего солнцестояния. А в следующую ночь – Лиго и есть. Праздник такой местный. Для латышей – самый важный в году. Важней, чем Новый год. А для нас – самая большая нервотрёпка за год!
– Так может, мы зря припёрлись? У тебя, поди, работы невпроворот?..
– Вполне могло быть и хуже, если б вы вообще не припёрлись. Тем более, что мы его тоже, как видишь, празднуем. Ну-у-у… Как умеем. Но я вашим в Балтийске удивляюсь – день в день послать сюда своих офицеров и… не проинструктировать! Не предупредить даже!..
– Лёш, запугал совсем. Может, ты хоть расскажешь?
– Чё ж не рассказать? Покажу даже. Видишь камни те? – и он указал на нагромождение валунов метров в тридцати вперёд и левее нас, – оттуда всё и откроется, хотя там и пониже. Но там склон совсем лысый и прибрежную полосу аж до самого мыса видно. Пошли что ли? Поднимайся…
Уклон был, но небольшой совсем. Но мы всё равно вынуждены были продвигаться чуть бочком – слева стеной стоял кустарник, уходя влево и назад и снова поднимаясь ко второй вершине, а справа камни стали попадаться всё чаще и чаще, поневоле оставляя нам лишь узкую тропку, ведущую в небольшую впадину между вершинами холма. Айсарг шёл замыкающим, легко перепрыгивая с камня на камень. Сначала внизу ничего, кроме тёмного лесного ковра, нельзя было разобрать. Да и он-то скорее угадывался, чем виделся. Просто потому, что там по логике должен быть лес. Потом справа появилось тускло поблескивающее море, и полоска его становилась по мере нашего спуска всё шире и шире, постепенно забирая всё пространство слева от холма.
– Мы на мысе, что ль, Лёш?
– Да, – коротко ответил он, не оборачиваясь – правой рукой он ощупывал каждый валун, ища точку опоры, а левой держал равновесие.
– А кустарником нельзя пройти?
– Можно. Обдерёмся все…
Позади справа, всего в каких-нибудь десятках метров, послышался разговор.
– Ну, что, Юр? Там они?..! – послышался слегка встревоженный голос Надежды, Лёшкиной жены.
– Припёрлись-таки… Передохнём, – Лёха повернулся. Я протянул ему пачку, но он замахал рукой, – Враз срубят.
– А сами не найдут?
– Не-е-е… Девки сюда не сунутся – ноги переломают.
– А Юрка?
– Что он, дурак, что ли? Он и так допёр, что мы здесь.
– Нет их здесь… Сама видишь, – послышался Юркин голос с того места, откуда мы только что пришли, – Айсарг уже минут двадцать, как не прибегал.
– Ну, вот же окурок лежит!.. Здесь они где-то, – Надежда уже тоже подошла.
– Жена пограничника! – прошептал Лёха, улыбаясь во весь рот.
– Куда ж они подевались-то?..!! – тон Надежды стал раздражительным.