Непобедимый
Шрифт:
Мне удалось повалить его на бок и схватить хватом сверху запястье правой руки. Я перевернул его на лопатки и Шкалин отчаянно забился, пытаясь освободиться. Как раз отдал мне руку.
Я как раз находился рядом и нажал на его запястье, перегибая его локоть через свое бедро. Рука Димы согнулась, тогда я отжал его вперед и вниз за свое бедро. Потом поднял правую ногу и наложил голень на запястье его согнутой руки, попавшей в мой захват, как капкан.
Сейчас Шкалин лежал на спине, согнувшись, а левая рука поднята вверх и попала в зажим моей ноги. Я находился рядом сбоку и прижимал его к полу туловищем.
Теперь, чтобы завершить прием, осталось только приблизить ноги с пойманной рукой партнера к себе, выворачивая еще больше и создавая болевую нагрузку на его плечо и локоть. Низом живота я давил на плечо, чтобы Шкалин не мог его поднять и уменьшить боль.
Действовал осторожно, чтобы не сломать руку партнера. Наконец, Дима похлопал меня по плечу, сигнализируя о сдаче.
Когда я встал, то заметил рядом Степаныча. Тот стоял с мрачным лицом, сложив руки на груди и смотрел на нашу схватку. Потом поманил меня, махнув рукой.
— Ну-ка, герой, пошли, поговорить надо.
Эге, вот оно. Наконец-то, поговорим о том, что я хочу. Ну что же, я уже придумал кое-какие контрприемы против их отказа. Тут можно сыграть на том, что существуют исключения. Как и в любом виде спорта, всегда можно найти исключение из правил.
Если так посмотреть, то официальное признание самбо, как вида спорта произошло совсем недавно, буквально пять-семь лет назад. Регламент соревнований взят из дзюдо и борьбы, кое-что изменили, преобразовали под себя, адаптировали к советской специфике. Но даже там имеются исключения.
Так что, канон выступлений не является незыблемым. Он еще только в стадии формирования и я думаю, что если талантливому новичку позволят выступить на районных соревнованиях даже после двух-трех месяцев тренировок, это не будет таким уж грубым нарушением правил. За которые меня могут впоследствии дисквалифицировать.
Как всегда, все зависит от точки зрения и решения вышестоящих лиц. А там я постараюсь найти поддержку. Даже если сейчас услышу отказ.
Буду рыть носом землю, как бульдозер, но прорвусь на соревнования. Я не собираюсь терять время из-за формальных ограничений, когда уже могу выступать.
Вот с каким настроем я пошел за Степанычем в известную уже мне подсобку. Остальные ученики продолжали соревноваться между собой и старались бросить друг друга в ловком броске.
После того, как мы вышли с нашей половины зала и очутились на стороне вольников, я посмотрел, как они тоже швыряют друг друга. Более широкоплечие и приземистые, чем самбисты, хотя различий на самом деле не так уж и много.
Степаныч подошел к подсобке и нырнул внутрь. Дверь выкрашена белой краской, хотя уже не мешало бы обновить покраску. Внизу дверь уже потемнела от использования, пространство вокруг металлической ручки тоже слегка испачкалось.
Я задержался снаружи и услышал изнутри рассерженный рык:
— Ну, где ты там? Провалился, что ли?
Ладно, чему быть, тому не миновать. В крайнем случае, я всегда могу поменять секцию и выступать уже за другой клуб, там, где ко мне будут относиться лояльнее.
У Степаныча ко мне явное предубеждение. Видимо, не любит выскочек из новичков. Это убеждение трудно будет переломить, разве что я стану чемпионом Союза.
Я вошел в знакомую уже подсобку, пропахшую табачным дымом и стружками. Как обычно, за столом сидел дядя Федя, а Степаныч развалился за диваном, закинув ногу на ногу. На меня он не смотрел, закрылся свежим номером газеты «Советский спорт».
— Как дела? — спросил старик, посмотрев на меня. — Ты зачем пришел? Почему не отдыхаешь? Хочешь загнуться от перетренированности?
Не очень любезное приветствие. Особенно, после того, как вчера я выиграл все схватки.
Так и недолго потерять мотивацию, правда, это не про меня. Моя мотивация не зависит от мнения двух старых бурдюков, набитых высокомерием и сидящих тут с видом полубогов.
Я покачал головой. Скажу правду, в кои-то веки. Вернее, полуправду, потому что я пришел все-таки воспользоваться плодами моих вчерашних побед и добиться от тренеров согласия. Но судя по их угрюмому виду, это будет трудно. Если совсем не безнадежно.
— Я чувствую себя хорошо, так что зачем валяться дома. Мне там скучно, я хочу на тренировку.
Дядя Федор вздохнул и сокрушенно погасил окурок в пепельнице.
— Тебе нужно соблюдать режим. Слишком много тренировок так же опасно, как и слишком мало. Ты еще молод, полон сил и энтузиазма, поэтому не понимаешь этого. Впрочем, ладно, мы с тобой еще поговорим про это. А сейчас скажи, ты что, собрался участвовать в соревнованиях района?
Ну вот, началось. Я весь подобрался и кивнул. Чтобы они не говорили, но я буду стоять на своем. Певица с вырезки из журнала, висевшей на стене, казалось, подмигнула мне, подбадривая. Говорила, чтобы я не отступал и не давал задний.
— Обязательно буду, — твердо сказал я. — Даже если вы меня не допустить, я считаю, что всегда можно…
Дядя Федор переглянулся со Степанычем и перебил меня:
— А кто сказал, что мы тебя не допустим? Наоборот, мы как раз хотели попросить тебя принять участие. Ты теперь должен готовиться к районном турниру. Все уже согласовано и ты официально внесен в список участников. Они состоятся уже в конце месяца. Так что, теперь ты должен слушаться нас. Особенно в плане режима тренировок, сна и питания. Ты все понял?
Ошалеть можно. Я кивнул, не в силах выговорить и слова.