Непокорное сердце
Шрифт:
— Все, что угодно, госпожа, — поспешила заверить меня Стеф. — Хотите, чтобы я передала письмо за пределы дворца?
Я непонимающе посмотрела на нее в отражение зеркала. Что она имеет в виду? Уж не намекает ли она на нас с Кристианом? А может быть, ей известно о переписке с Мелиттой? Ведь если меня выследил наемник во время моего последнего визита в таверну, то, вполне возможно, и во дворце знают, что я навещаю мистера Вильца. За Мелитту я уже почти не переживаю — к счастью, Совет оставил в покое беглых феппсов, а потому подруга может спокойно вернуться в Наир и продолжить обучение в Академии, где о ее безопасности
— Нет, я хочу ненадолго покинуть дворец. Так, чтобы об этом никто кроме тебя не знал.
— Это будет непросто, госпожа. Вы знаете, о том, что дворец защищен от магии вторжения?
— Что это значит? — я недоуменно уставилась на помощницу, глупо хлопая ресницами. Кажется, Кристиан что-то подобное рассказывал, но я не вникла в суть.
— Магия вторжения предполагает проникновение в помещение извне при помощи телепортации, — начала объяснять Стеф.
— Ну? — мне не терпелось понять к чему она клонит.
— Это значит, что никто не может проникнуть во дворец, используя магию, так же, как и невозможно выйти из него аналогичным способом.
— Что же случится со мной, если я отважусь попробовать?
Стеф пожала плечами.
— Ничего особенного, разве что вас постигнет разочарование от неудачи.
Я сникла. Столько бессонных ночей, отданных на изучение сложнейшей магии, и все напрасно! Ну, ладно, может быть, вовсе и не напрасно, но это был отличный план, который, как оказалось, я строила впустую. А что, если Стеф нарочно пудрит мне мозги? Ведь я не запрещала ей хитрить и дурить меня, если только это не является приказом королевы.
Когда с платьем было покончено, я спустилась в столовую, где уже было накрыто к обеду, однако ни Готтона, ни Ее Величества за столом не было.
— Его Величество покинули дворец еще утром, а перед отъездом велели не накрывать на них, — поведала миссис Эейльсон на мой вопрос о том, почему сегодня я вынуждена обедать в одиночестве. — А Ее Величество приказали подать обед в покои.
Я промолчала, нарочно запихнув в рот большой кусок отбивной телятины. Что тут скажешь? И так ясно, что королева не желает оставаться со мной наедине. Вот только расценивать ее поступок? Банальная ли это неприязнь и стремление еще более унизить меня или же Ее Величеству некомфортно в моем обществе? Так или иначе, а без ненавистно мной королевской семейки и еда кажется куда вкуснее.
— М-м-м, очень вкусно. Передайте миссис Корхон, что сегодня ее кухня особенно вкусна.
Лицо миссис Эйельсон расцвело в улыбке, словно я похвалила лично ее.
— Ей будет приятно это слышно, Ваше Высочество, — благодарно сказала она.
Однако недолго мне выдалось насладиться приятным одиночеством — не успели подать мороженое, как на пороге нарисовалась леди эль-Лайен собственно персоной.
— Я специально спустилась к десерту, потому как не голодна, — официальным тоном сообщила она мне.
— Помнится, госпожа Лайен, вы отругали меня за проявление грубейшей бестактности, когда я отказалась спуститься к ужину, — напомнила я тот неприятный инцидент. Это было в первые дни моего пребывания во дворце — от стресса и переживаний у меня начисто пропал аппетит, к тому же, в добавок ко всем моим неприятностям, у меня приключилось расстройство желудка, но конечно же, в этом доме всем глубоко начихать на мое здоровье — нездоровый вид причислялся к и без того многочисленным недостаткам.
В ответ на мое замечание эльфийка надменно поджала губы.
— Тогда вы вовсе не явились к обеду, тем самым выказав свое неуважение к высокопочтенным хозяевам этого дома.
— Я ужасно себя чувствовала.
— Это не повод демонстрировать дурное воспитание. Вы леди, мисс Блейн, во всяком случае, вас таковой считают, а потому должны уметь терпеть и скрывать и нездоровье и дурное настроение.
— Правильно ли я понимаю, госпожа Лайен, что единственной уважительной причиной не почтить Их Сиятельные особы своим присутствием является смерть?
Эльфийка метнула в меня свирепый взгляд. Ее обычно холодное и бесстрастное лицо исказилось злобой — с него будто только что сорвали маску, которую до этого момента леди Лайен носила не снимая.
— Как вы смеете, — задыхаясь, прошипела она. — Как вы смеете? Грубая, невоспитанная девчонка!
Я растерялась. Ложка с мороженным, поднесенная ко рту, так и застыла в воздухе. На что она рассердилась? Будто я нанесла ей личное оскорбление!
Она продолжала.
— Как вы смеете?
— Смею что? — невинно поинтересовалась я.
— Смеете дерзить мне!
— Простите, если обидела вас, госпожа Лайен. Я вовсе этого не хотела.
— Да, вы просто слишком грубы, а потому даже не замечаете своей дерзости, — холодно отрезала она.
— Секунду, — ну все, я разозлилась. До каких пор я буду терпеть унижения? Мой голос был холоднее стали, когда я произнесла следующее: — Позвольте напомнить вам, госпожа эль — Лайен, что я являюсь невестой Его Величества и совсем скоро сама надену корону. Не советую вам забываться.
— Надень вы хоть десять корон, это не сделает вас достойной королевой, — отрезала эльфийка.
— Достойной ли я буду королевой или нет, это не вам решать. Но даже окажись вы правы, это не позволяет вам выказывать в отношение меня свое презрение. Держите свои чувства при себе. Это для вашего же блага.
Леди Лайен ничего на это не ответила. Резко поднявшись из-за стола, она пулей вылетела из столовой.
Вторую половину дня я провела над книгами, которые она велела прочесть днем ранее в целях моего образования. Я не хотела давать ей лишний повод для упрека, а потому усердно читала, стараясь запомнить все, что рассказывалось в учебниках. А рассказывалось в них много интересного, в частности это касалось королей и королев Дэйтии, а некоторые моменты и вовсе повергли меня в ужас. Так, например, история Клариции Верталиен, которая описывалась как мудрая, славившаяся острым умом и не менее острым языком, за который, собственно, и была наказана — королеву в прямом смысле лишили голоса с помощью сложнейшего проклятия обезгласывания. А проделал это с бедняжкой ее собственный муж — Его Величество Люциан Безжалостный отдал приказ лишить супругу голоса за то, что она имела неосторожность пошутить с ним за ужином. Шутка Люциану не понравилась, и он решил проучить благоверную таким вот жестоким способом. Вот уж воистину безжалостный. Не знала, что король может иметь такую власть над супругой. Это что же, выходит, что и Готтон может проделать нечто подобное со мной, если ему вдруг взбредет в голову?