Непокорный зверь
Шрифт:
Сейчас ему было полегче. Работа погонщика не требовала больших физических усилий, а свободного времени было хоть отбавляй. Хочешь – стихи сочиняй, хочешь – о жизни думай.
С тех пор, как Винтар попал в рабство к туземцам, он стал учить их язык, обмениваясь поясняющими жестами с другими рабами и надсмотрщиками. Это было необходимо для его собственной безопасности и пользы. От взаимопонимания с аборигенами теперь могла зависеть его жизнь.
Спустя три месяца, по его счёту, он освоил речь туземцев до такой степени, что мог разговаривать с ними на минимальном уровне почти на любые темы.
Если бы в молодости он стал ксеносоциологом, эта планета представляла бы для него большой научный интерес. Впрочем, не исключено, что земные учёные здесь уже побывали и провели необходимые исследования. Только он об этом не слышал, поскольку занимался совершенно другими делами.
Увидев однажды полностью обнаженного аборигена, Винтар узнал, что аршальцы являются особым видом гермафродитов. Для него это было настоящим откровением. Среди известных ему гуманоидных рас подобная аномалия встречалось крайне редко. Хотя, даже у людей такие отклонения иногда бывали.
Возможно, сейчас Аршальцы в эволюционном развитии находились на неком переходном этапе от ярко выраженных гермафродитов к разнополым существам. Их дети до десяти-одиннадцати лет оставались номинально бесполыми, а потом, через каждые семь циклов, у них отчётливо проявлялись то мужские, то женские половые признаки. Таким образом, они периодически могли становиться то отцами, то матерями.
Никаких семейных ячеек они при этом не создавали, а в близкую связь вступали только пять раз в году, во время праздников большого круга. После беременности, длящейся около двухсот дней, аборигенки обычно рожали двух детей, которых затем выкармливали грудным соком. Эта питательная жидкость была аналогом грудного молока. Всё-таки аршальцев нельзя было назвать млекопитающими существами, притом, что они являлись гуманоидами.
Занимаясь маленькими детьми, женщины в течение трёх лет не имели право участвовать в новых племенных праздниках и соответственно вступать в близкие отношения, пока не придёт время отдавать потомство на воспитание в дом подрастающего поколения. Поэтому за один семилетний цикл, они рожали всего два раза. За всю жизнь каждый аршалец мог оставить после себя до двенадцати потомков. Но учитывая высокую детскую смертность и опасную жизнь взрослых, такие рекорды плодовитости здесь были редкостью. Из-за этого прирост населения шёл не так быстро, как могло быть при других обстоятельствах.
Почти все местные племена делились на родовые общины или деревни с населением в несколько сотен жителей. В разных племенах таких деревень насчитывалось от одного до двух десятков. Каждая из них занималась определённым видом деятельности, который приносил пользу всему племени в целом.
Крупнейшим поселением управлял вождь племени – катур. Но во главе всякой общины стоял рухмад, которому беспрекословно подчинялись остальные соплеменники, живущие в одной деревне. При этом все рухмады слушались катура. И в случае угрозы вторжения врагов, воины из разных общин объединялись в одну армию под его предводительством.
Население делилось на три сословных группы, которые сохраняли и укрепляли социальный строй целого племени. Самая малочисленная и почётная группа состояла из буталов – воинов, находившихся в мужском семилетнем цикле.
Скотоводы, строители, ремесленники и так называемые кормильцы представляли вторую сословную группу. Их называли мерхами, и они были основой благосостояния всего племени. Именно мерхи определяли главный род деятельности каждой общины.
В третьей группе саншутов, были стражники и надсмотрщики за рабами, а также воспитатели детей и соплеменники в женском семилетнем цикле, производившие потомство.
Несмотря на то, что сословность в общинах передавалась по наследству, молодой и сильный саншут мог легко перейти в группу мерхов или буталов. Для этого на одном из праздников большого круга он должен был доказать своё мастерство в споре с представителем другого сословия. Например, сразиться в личном поединке с одним из воинов, и в случае победы занять его место. Таким же образом, на великом празднике сумрачного дня любой воин имел право претендовать на место вождя племени. Однако в последние годы никто не мог победить катура. Гаршу удавалось сохранять за собой этот титул пять лет подряд, что было довольно редким явлением.
Один из надсмотрщиков с завистью рассказывал напарнику, что в истории Шаду были такие случаи, когда простые саншуты становились Катурами, побеждая правителей племени в праздничных поединках. Винтару всё это напоминало грызню в звериной стае, когда наиболее сильные особи дерутся за место вожака. Его эти примеры не только забавляли, но и восхищали, ведь не каждый мог подняться из грязи в князи, как говорили когда-то на его родной планете.
Пару раз, когда ему доводилось наблюдать за местными торжествами, он видел демонстративные поединки буталов. Но эти кулачные и сабельные схватки его совершенно не впечатляли. Аборигены действовали абсолютно примитивно, не используя особые приёмы и технику боя. Поэтому чаще всего победителями становились самые ловкие и сильные воины, способные вовремя уклониться от атаки и точно ударить в ответ.
Всё ещё не лишённый тщеславия и жажды власти, Прэт знал, что будь он аршальцем, то непременно вступил бы в борьбу за титул катура. Но у рабов здесь не было абсолютно никаких прав, а значит, и шансов изменить свою жизнь.
Под вечер все погонщики забрались на спины торнов и направили стадо в воду, чтобы перебраться на другой берег реки. Животные с громким плеском пошли вброд. Здесь вода доставала им лишь до края панцирей, так что наездники могли не опасаться нападения мелких речных кровососов.
Выбравшись на сушу, стадо двинулось дальше на восток. Над горами медленно поднимался желтоватый серп Ватана. В розовом свете заходящей Этшианы окружающая местность казалась какой-то призрачной и нереальной. Винтар зажмурился, в очередной раз жалея, что он лишён художественного таланта и возможности запечатлеть сюрреализм чужого мира.
Примерно через час стадо подошло к изгороди большого загона, где можно было остаться на ночь. С внутренней стороны частокол наполовину был засыпан землёй, чтобы его не повалил сильный ветер. Судя по тому, что двухметровые брёвна находились на своих местах, вчерашний кашид не смог ничего разрушить.