Непостижимая концепция
Шрифт:
– И ты его пустил?
– Мне стало интересно.
– Что?
– То, чем он занимается.
– А чем… – Расул-бек сообразил, что, задавая вопрос Химику, он теряет лицо, резко оборвал фразу, повернулся к Бергеру и выплюнул: – Чем занимаешься?
– Собираю сказки.
Увлеченный беседой этнограф не заметил подошедшего сзади бойца, а потому жестокий удар в голову стал для него полной неожиданностью.
«Козел!»
«Не уважаешь, мразь!»
«Только не убейте!»
Вопли и последующие пинки слились для Бергера в один неприятный процесс. К счастью, довольно кратковременный: меньше чем через минуту упавшего на землю ученого грубо
– Зачем тебе сказки?
Судя по всему, во время экзекуции Химик вкратце объяснил любознательному хозяину улуса, чем занимаются этнографы.
– После Катастрофы новые появились, – сипло объяснил Бергер, наблюдая за тем, как подручные Расул-бека потрошат его рюкзак. – Знать их надо.
– Зачем?
– Затем, чтобы жить дальше.
– Чтобы жить – жрать надо, понял?
– Вам виднее.
– Вот именно. – Расул-бек повернулся к проводящим обыск помощникам. – Что у него?
– Шмотки, – один из боевиков пнул ногой пакет с вещами. – Консервы анклавские, концентраты и колеса какие-то…
– Воду обеззараживать, – объяснил Бергер.
– Блокнот, карандаши, аптечка…
– Наркота есть? – оживился Расул-бек. – Качественная?
Вопросы были обращены к подручным, однако Федор ответил сам:
– Есть синтетика, на случай ранения.
– Предусмотрительно… – Шамильский хозяин еще раз оглядел разбросанное имущество, задержав взгляд на легкой, превосходно подходящей для охоты на мелкую дичь винтовке, и протянул: – Ты, я смотрю, предусмотрительный, этнограф… Где связь?
– Нету, – развел руками Бергер.
И получил в печень. Охнул, согнулся, огреб по затылку, а когда вновь оказался на ногах, услышал:
– Где?
– Никакого электричества, – торопливо, не отдышавшись, а потому – фальцетом ответил этнограф. – Я по три-четыре месяца в поле, в самый первый раз брал с собой коммуникатор, а мне его прострелили перед возвращением, вся работа псу под хвост. С тех пор только блокноты.
– Как ты со своими связываешься?
– Никак.
– У него ничего нет, – подтвердил боевик. И еще раз, на всякий, так сказать, случай, тряхнул рюкзак. – Никаких гаджетов.
– Кто тебе платит? – сменил тему Расул-бек. – Кто снаряжает? Кому ты рассказываешь сказки?
– Мертвому.
На этот раз в печень словно кувалдой засветили.
– Да не вру я! – взвыл Бергер.
– Я ему верю, – тихо произнес Химик, глядя Расул-беку в глаза. – Поэтому не убил.
И эта коротенькая фраза наглядно продемонстрировала то необыкновенное влияние, которое имел фабричный лидер на всемогущего хозяина Шамильского улуса. Расул-бек молниеносно успокоился, удивленно поднял брови и хрюкнул:
– Мертвому нужны сказки?
– Да.
– Зачем?
– Мертвый ищет те, которые сбываются, – едва слышно прошелестел фабричный лидер, и шамильский лидер все понял.
Понял, вздрогнул и машинально дотронулся до шрама на правой щеке. И не сдержал сорвавшееся ругательство.
– Сам понимаю, что плохо, – вздохнул Химик.
– Я его заберу, – неожиданно громко и неожиданно уверенно рубанул Расул-бек. И перевел взгляд на Бергера: – Поедешь со мной.
– Зачем? – Фабричный ошеломленно уставился на Расул-бека.
– Этнограф наверняка разведчик, а наземная разведка означает одно: Мертвый близко, – объяснил шамильский хозяин. – Хочу говорить об этом.
– Говори здесь.
– Здесь криво, – отказался Расул-бек, с улыбочкой наблюдая за тем,
Как столица называлась раньше, когда в ней заправляли спившиеся туземцы, теперь никто и не вспоминал. Во времена губернатора Сулима III Благочестивого город стал Шамиль-сараем, и следующие поколения правили уже переименованным улусом. Правили успешно: не прогнулись под Кубанский джамаат, отбили два вторжения орды Рафика Назимова, воинственного министра обороны Центрального федерального округа, и сохранили неплохие отношения с ОКР, единственной скрепой, которой санкт-петербургский президент хоть как-то удерживал наследных демократических губернаторов в федеральном составе.
Катастрофа Шамиль-сарай не затронула, но головы лишила: губернатор Адам VI Головокрут, изволивший отдыхать в своем дворце на Исламской Ривьере, обрушился на новое дно Средиземноморья вместе с семьей и челядью. Между племянниками Головокрута немедленно вспыхнула междоусобица, однако воцарившаяся разруха не позволила никому из них взять верх. Мовлади удерживал пару районов на юго-западе улуса, Магомед – на юго-востоке, а Расул-бек взял все остальное, не предпринимая никаких попыток отбить у родственников владения. Положение Расул-бека выглядело безупречным: ему достались развитые сельскохозяйственные зоны, кое-какие рудники, кое-какое производство, атомная электростанция, а главное – три дядюшкиных арсенала из пяти. Он сидел настолько крепко, что сумел отразить нападение танковой армады Генеральной прокуратуры и даже продвинулся на запад, заполучив под контроль область ответственности бригады Шариатского надзора из Белгородского ханства; и на север, оттяпав три района Умарского улуса у занятых внутренними распрями депутатов тамошнего меджлиса. Все выглядело хорошо, однако вот уже год Расул-бек жил в тревожном ожидании перемен. Анклав Москва уверенно полз на юг, и все говорили одно: Мертвый близко.
– Вы будете меня кормить? – осведомился Бергер из багажника внедорожника, где скрючился на маленьком сиденье.
– Не знаю, – не стал скрывать шамильский хозяин.
– От чего зависит?
– Скажешь правду или нет.
Они были примерно одного роста: около ста девяносто, примерно одинаково одеты: в полевую армейскую форму без знаков различия, и примерно одного возраста: в районе тридцати пяти. А вот дальше начинались различия. Расул-бек был плечистым, настоящей скалой, а его крупное грубое лицо поросло густой бородой, справа рассеченной шрамом. Жилистый Бергер мощью не отличался, казался тощим, нескладным, и лишь очень опытный глаз мог оценить отточенность его движений: этнограф явно посещал не только библиотеки да лекции. Лицо Бергер имел узкое, с мелкими, «мышиными» чертами и унылым выражением. Во всяком случае сейчас.
Но унылость лица никак не соотносилась со спокойным тоном, каким этнограф вел разговор.
– Я не лгал.
– Что собираешь сказки? Не смеши меня.
Присутствующие в мобиле мордовороты дружно заулыбались.
– Вам смешно, а Химик испугался, – размеренно произнес ученый.
– В отличие от него, я не верю, что Мертвому нужны сказки, – через плечо бросил Расул-бек.
И вздрогнул, услышав спокойное:
– Доктору Кауфману нужна правда.
– Какая?
– После Катастрофы мир стал другим, – вздохнул Бергер. Внедорожник подпрыгнул на очередном ухабе, и Федор врезался головой в потолок. Однако продолжил как ни в чем не бывало: – Доктор Кауфман хочет знать – каким?