Неповторимое. Книга 7
Шрифт:
Учитывая сложившуюся ситуацию, Молотов 16 марта 1945 года направляет английскому послу в СССР письмо, в котором указывает, что отказ английского правительства в праве на участие советских представителей в переговорах в Бёрне явился для Советского правительства совершенно неожиданным и непонятным (хотя, разумеется, нашему правительству было понятно, что союзники крайне не заинтересованы в нашем участии. — Автор) с точки зрения союзнических отношений между СССР и Англией.
«Ввиду этого, — говорилось далее в письме, — Советское правительство считает невозможным дать свое согласие на переговоры британских и американских представителей с представителями германского командующего в Бёрне и настаивает на том, чтобы уже начатые переговоры в Бёрне были прекращены.
Советское правительство настаивает,
После того, как дипломаты Англии стали выкручиваться и выгораживать свое руководство и в противоречие телеграмме Александера начали утверждать, что это-де были «предварительные встречи» перед возможными переговорами, Молотов послал им еще одно разгромное письмо, в котором говорилось, что «Советское правительства в данном деле (т. е. в переговорах союзников в Бёрне с немецким генералом Вольфом. — Автор) видит не недоразумение, а нечто худшее». «Из Вашего письма от 12 марта, — напоминает Молотов послу Англии в Советском Союзе, — как и приложенной к нему телеграммы от 11 марта фельд-маршала Александера Объединенному штабу, видно, что германский генерал Вольф и сопровождающие его лица прибыли в Бёрн для ведения с представителями англо-американского командования переговоров… Когда Советское правительство заявило о необходимости участия в этих переговорах представителей Советского военного командования, Советское правительство получило в этом отказ.
Таким образом, в Бёрне в течение двух недель за спиной Советского Союза, несущего на себе основную тяжесть войны против Германии, ведутся переговоры представителями германского военного командования с одной стороны, и представителями английского и американского командования — с другой. Советское правительство считает это совершенно недопустимым и настаивает на своем заявлении, изложенном в моем письме от 16 марта сего года» (там же, стр. 403).
То есть Советское правительство потребовало, чтобы переговоры в Бёрне были немедленно прекращены. Но поскольку руководители Англии и США занимали по этому вопросу вихляющую позицию, а одновременно с этой проблемой очень остро стоял вопрос о Польше и польском правительстве, в эту дискуссию включается «главный калибр» советской политики Сталин. Он пишет президенту США следующее:
« Лично, строго секретно.
Получил Ваше послание по вопросу о переговорах в Бёрне.
Вы совершенно правы, что в связи с историей о переговорах англоамериканского командования с немецким командованием где-то в Бёрне или в другом месте «создалась теперь атмосфера достойных сожаления опасений и недоверия».
Вы утверждаете, что никаких переговоров не было еще. Надо полагать, что Вас не информировали полностью. Что касается моих военных коллег, то они, на основании имеющихся у них данных, не сомневаются в том, что переговоры были и они закончились соглашением с немцами, в силу которого немецкий командующий на Западном фронте маршал Кессельринг согласился открыть второй фронт и пропустить на восток англо-американские войска, а англо-американцы обещались за это облегчить для немцев условия перемирия.
Я думаю, что мои коллеги близки к истине. В противном случае был бы непонятен тот факт, что англо-американцы отказались допустить в Бёрн представителей Советского командования для участия в переговорах с немцами.
Мне непонятно также молчание англичан, которые предоставили Вам вести переписку со мной по этому неприятному вопросу, а сами продолжают молчать, хотя известно, что инициатива во всей этой истории с переговорами в Бёрне принадлежит англичанам.
Я понимаю, что известные плюсы для англо-американских войск имеются в результате этих сепаратных переговоров в Бёрне или где-то в другом месте, поскольку англо-американские войска получают возможность продвигаться в глубь Германии почти без всякого сопротивления со стороны немцев, но почему надо было скрывать это от русских и почему не предупредили об этом своих союзников — русских?
И вот получается, что в данную минуту немцы на Западном фронте на деле прекратили войну против Англии и Америки. Вместе с тем немцы продолжают войну с Россией — союзницей Англии и США.
Понятно, что такая ситуация никак не может служить делу сохранения и укрепления доверия между нашими странами.
Я уже писал Вам в предыдущем послании и считаю нужным повторить здесь, что я лично и мои коллеги ни в коем случае не пошли бы на такой рискованный шаг, сознавая, что минутная выгода, какая бы она ни была, бледнеет перед принципиальной выгодой по сохранению и укреплению доверия между союзниками.
Уже 5 апреля 1945 года Рузвельт присылает ответное письмо и, конечно, стараясь сохранить «свое лицо», хочет убедить Сталина, что никаких переговоров не было (спрашивается, а что же в Бёрне делала группа немецкого генерала Вольфа и представители Англии и США две недели? — Автор). Но в конце своего послания президент США сетует на информаторов Сталина, которые якобы неправильно описали все события в Бёрне.
В этот же день, 5 апреля, Сталину присылает письмо и премьер-министр Англии. При этом Черчилль информирует, что он получил от Рузвельта копию письма и полностью разделяет все в нем изложенное, а также проявляет солидарность по поводу последней фразы президента(т. е. о том, что информаторы Сталина исказили факты).
В связи с этим Сталин в очередном письме 7 апреля наносит сокрушительный удар, соблюдая при этом такт и уважение к другой стороне. Нашим современным правителям целесообразно поучиться у Сталина и как надо защищать интересы нашей страны, и как культурно, но и беспощадно можно и нужно «умыть» соответствующую сторону, если она старается увильнуть от честного признания своей ошибки. Мало того, что послание Сталина Рузвельту было жестким, убедительным и совершенно не дающим малейшего шанса оправдаться, оно вдобавок опирается еще на один пример недобросовестного действия командования союзных войск в Европе (первый пример уже назван — это сепаратные переговоры в Бёрне) — речь идет о ложной информации начальника штаба армии США генерала армии Маршалла, которую он выдал нашему Генеральному штабу СССР.
7 апреля Сталин посылает также письма Рузвельту и Черчиллю по поводу Польши, в которых логически «раздевает» послов США и Англии в Москве по польскому вопросу (разумеется — это «козлы отпущения») и говорит о том, что польскому народу нельзя насильно навязывать правительство извне, так как это оскорбит народ Польши.
Можно представить, каким было воздействие послания Сталина, — целую неделю (!) ни от Рузвельта, ни от Черчилля не поступило ни одного письма, что совершенно было не в их характере и не соответствовало тем военно-политическим событиям, которые происходили в мире.
Все-таки Сталин заставил союзников прекратить переговоры с немцами в Бёрне.
Лишь 13 апреля президент США Ф. Рузвельт, зная, что ударная группировка группы фронтов Советской Армии должна со дня на день перейти в последнее решающее наступление, пишет Сталину:
« Лично и строго секретно.
Благодарю Вас за ваше искреннее пояснение советской точки зрения в отношении бёрнского инцидента, который, как сейчас представляется, поблек и отошел в прошлое, не принеся какой-либо пользы.
Во всяком случае, не должно быть взаимного недоверия, и незначительные недоразумения такого характера не должны возникать в будущем. Я уверен, что, когда наши армии установят контакт в Германии и объединятся в полностью координированном наступлении, нацистские армии распадутся».