Неправильный Роман

Чепенко Евгения

Вета нахмурилась, глядя на мое лицо, а значит, предложила всерьез. Я отрицательно покачала головой.

– У меня Мирта есть. Кики не вспомнит обо мне всю официальную часть торжества, а неофициальную я пропущу.

– Погоди, – Вета чуть отклонилась. – Та Мирта? Которую бабуля не смогла купить восемь лет назад?

Я кивнула и самодовольно улыбнулась.

– Она самая.

– Как тебе удал… Это гениально! Да, она вообще ни к кому цепляться не будет! – Вета бросилась ко мне с объятиями. – Я тебя обожаю!

Мы засмеялись одновременно, а потом как-то само собой

стали вспоминать все многочисленные ситуации, когда нам бы пригодилась вышеупомянутая Мирта и ее глупые пустые глаза. Такими нас и увидел таксист, счастливыми и беззаботными.

Стоило мне захлопнуть заднюю пассажирскую дверь, помахать на прощание сестре и направиться обратно к дому, как нахлынули все пережитые за этот вечер ощущения. Я шла по улице, непривычно обнаженная, и остро это чувствовала. Это было что-то неправильное. Животное. Словно я чрезмерно сексуальная, легкодоступная, завлекающая… Я подумала о ребятах, с которыми только что флиртовала взглядом Вета, и мне стало неприятно. Для них мне не хотелось быть таковой, да, вообще, для кого бы то ни было, кроме одного человека.

Я хотела, чтобы Рома шел рядом и знал, что под платьем я обнажена. И, о боже, если бы он пожелал заняться со мной сексом прямо тут, я бы согласилась, не раздумывая. Не гипотетически, а вполне реально. Фантазия легко ожила перед моими глазами. Что со мной?

Глава пятая, душевная

Do you take sugar? One lump or two?

Он развалился на моем диване, сложив босые ступни на столик прапрабабули, и увлеченно в беззвучном режиме пролистывал мой список сериалов на Netflix. Бутылка виски с моим стаканом своего положения не сменили, ноги Рома тактично разместил рядом. Во всяком случае, я понадеялась, что тактичность в его действиях присутствовала.

– Ну, как? – Глаза цвета мха уставились на меня с каким-то детским любопытством. – Я не спалился?

Боже! Ну, какая тактичность? О чем это я? Да, этот парень столь же нагл, сколь привлекателен!

– Ты что тут делаешь? – Я скрестила руки на груди и сощурилась, глядя на него сверху вниз.

Выражение лица у него не изменилось. Даже бровью не повел.

– Ты ушла. Я запаниковал.

Запаниковал? И поэтому переоделся у себя, а потом вернулся и по-хозяйски расположился в моей гостиной? У меня от возмущения все разумные мысли из головы вылетели:

– У тебя джинсы другие и футболка!

– Белье тоже, – кивнул Рома, словно диалог у нас развивался светский.

Я… Чт…

– Садись, – он похлопал рукой рядом с собой. – Будешь рассказывать, кто ты такая.

У меня вырвалось что-то вроде «ф». Даже не подумаю!

Я обогнула столик, намереваясь все же допить свое вино, но, когда проходила мимо дивана, почувствовала прикосновение теплых пальцев к своему запястью, и в следующее мгновение уже фактически лежала у возмутительного гостя на коленях.

– Привет, – он лучезарно улыбнулся. В уголках его глаз появились очаровательные сеточки морщин.

Я задохнулась. С одной стороны от проявленной фамильярности, с другой стороны от дикого желания, за доли секунды накрывшего с головой, стоило его рукам обхватить мои бедра.

– Так что, Нана? Кто ты такая? – Его ладонь медленно погладила мою ногу. И ткань платья совсем не притупила ощущения от этого прикосновения, скорее наоборот.

Я прерывисто вдохнула, стараясь собраться с мыслями. Ему определенно нравилось произносить мое прозвище, и всегда с этой странной интонацией, от которой не оставалось и намека на детство. Нана в его устах – это что-то эротичное, дикое, завораживающее.

Чтобы выиграть время, я попыталась сесть. Рома помог мне, так что в итоге я опиралась одним плечом о его грудь, наши лица разделяло что-то около десяти сантиметров, и он еще ноги мои в коленях согнул, к себе ближе подтянул.

– Смотри-ка, – он не прекращал улыбаться, – целиком поместилась. Так и думал.

Я заворожено смотрела на его губы, длинные темные ресницы и никак не могла придумать достойный ответ.

– Итак, Нана, – он поднял на меня взгляд. – Что такая девушка как ты делает в семье, где есть папа`, мама`, Марк, Кики и кузина со сплетнями и французским?

Что?

– Нет, Ивонн я там вполне могу себе представить, – продолжил он с усмешкой. – А вот тебя не очень.

О боже! Так он смеется надо мной, и с самого начала подшучивал.

– Я серьезно, – будто мысли мои прочел и вдруг, действительно, перестал улыбаться. Чуть сощурился, внимательно всматриваясь в мое лицо. – Почему Ивонн?

– В честь моей бабушки. Она умерла, когда ма… Ме, – я решила учитывать разницу произношения, – было двадцать.

– А сколько тебе?

– Двадцать три.

Уголок его губ чуть дернулся, но это точно не было насмешкой. Кажется, он так меня изучал, или что-то вроде того.

– Как зовут твою маму?

– Джульетт. – Я немного запнулась, сообразив, что имя, наверное, нужно пояснить, как в русской школе когда-то. В Канаде ничего такого не требовалось. Джульетт, как Джульетт, Нана, как Нана. Никаких вопросов у сверстников не возникало. – Она француженка русского происхождения. Ну, эмигранты семнадцатого.

Произнесла вслух и почувствовала себя так же глупо, как в начальных классах. Не самая моя любимая тема. Но Рома как будто и не заметил мой дискомфорт, и особого любопытства к теме тоже не проявил, кивнул и продолжил:

– А папа?

– Па… Папа, – мне снова пришлось изменить привычное произношение, – русский.

– Как звать?

– Михаил.

– Ивонн Михайловна, значит. – На губах Ромы появилась-таки легкая улыбка, но в ней тоже не было насмешки, только искренняя заинтересованность. – Кто такая Кики? И Додо?

– Дарина – еще одна кузина по папе. Констанция – мама папы. Вообще-то она ужасна. – Мне захотелось сразу предупредить. – Мама` называет ее авторитарной. Но папа` говорит, что она вовсе не авторитарная, а просто «взбалмошная бабка». Это цитата, – поспешно пояснила я и тут же замолкла.