Неприкасаемые
Шрифт:
Поддавшись велению сердца, Марилена приняла решение: «Я поеду к ней». Потом ее как огорошило: «Но я же не Марилена». Ну и что! Филиппу об этом письме говорить необязательно. А ей ничто не мешает посвятить старой тетке немного времени, съездив к ней на такси. На это уйдет не больше двух часов. Ольга, вероятно, примет ее холодно, ведь она не очень-то любит Симону. О том, чтобы сказать ей правду, не может быть и речи, но в ее письме, написанном таким раздраженным тоном, чувствуется такая тоска, что от нее невозможно отмахнуться, не подать ей руку. Дядю она оставит на попечение Марии,
Она позвала Марию.
— Булонь-сюр-Сен… это далеко?
— Нет. На поезде четверть часа… Он останавливается на площади Перейр…
— На что это похоже? Там расположены заводы или это сельская местность?
— Мадам сама увидит.
«Ее обязательно надо навестить, — повторила про себя Марилена. — Ведь она столько сделала для меня в прошлом. Бедная тетя! На что она живет?.. Может, содержит семейный пансион для престарелых, раз об этом упоминает в письме? Но почему они покинуты?.. Старые одинокие люди? Пенсионеры, как и она, или бог знает кто?»
Перечитав письмо несколько раз, она показала его дяде.
— Я получила письмо от тети Ольги.
— Да? Ну и как она поживает?
Марилена вздрогнула. Он ответил совершенно нормальным голосом. Но потом вдруг разволновался.
— Она… эта ведьма… Она всегда… завидовала мне… тебя… Симона… она никогда не любила… Только и думала о твоей кузине.
— Прочитать письмо?
— Не надо.
Он встал с кресла и, вздыхая, отправился в кухню. Он шаркал по полу ногами, как ребенок, катающий игрушку. Марилена постепенно освобождалась от охватившего ее страха. Когда пришел Филипп, она ему сказала:
— Попробуй с ним поговорить. Мне кажется, ему лучше.
— Ну, старый негодяй! — воскликнул Филипп, не проявив никакого волнения. — Чего он только не придумает, чтобы отравить нам жизнь!
Потом она услышала, как он разговаривает на кухне. Прислушалась, не в силах пошевельнуться. Наконец он вернулся, ворча.
— Тебе что, приснилось?.. Он мелет все тот же вздор.
— Но я тебя уверяю…
— Ладно, все в порядке. Давай быстренько поедим. У меня дела. Встретил старого приятеля, он предлагает поехать в Фаянс.
— Что?
— Да. Но летать я не собираюсь. Сейчас не сезон. Мне хотелось бы повидать друзей. Просто пожму им руки и вернусь… Скажем, на три дня. Подумаешь, всего три дня!
Он обнял жену за плечи.
— Ну, крошка, ты же не собираешься плакать. Буду тебе звонить каждый вечер… Пойми. Я же не могу все время сидеть на привязи, как собачонка. И потом, у меня есть планы… Расскажу, когда вернусь.
Он крепко сжал ее, покачивая в руках с забытой нежностью.
— Ой! Извините.
Они быстро отстранились друг от друга. На пороге с заговорщицким видом стояла Мария.
— Завтрак готов.
Они прошли в столовую, но, едва сев, Марилена встала, скомкала салфетку.
— Что с тобой?
Она бросилась к себе в комнату, попыталась запереться, но Филипп помешал.
— Оставь меня, — крикнула она. — Иди… Занимайся своими делами.
— Но объясни же…
— Разве ты не видишь? Эта девчонка… думает, что мы любовники. Я вышвырну ее за дверь.
— Успокойся.
— Тебе на это наплевать.
— Боже мой, я просто не делаю из этого трагедии.
— А мне это невыносимо.
Она упала на кровать, закрыв уши руками, чтобы больше не слышать Филиппа. Она дошла до предела. Филипп так далек от нее… Дядя — крест, который она несет… Ольга считает ее Симоной… Все это глупость и нелепость. И вот, в довершение всего, ее принимают за любовницу собственного мужа. Это уже слишком! От нее требуют слишком многого. И ради чего? Из-за каких-то несчастных денег. Филиппу хорошо удавалось скрывать свои планы, но теперь ей все стало ясно. Он всегда зарился на наследство. С самого начала он терпеливо вел свою игру. Нагромождал одну ложь на другую. А она, как послушный ребенок, всегда уступала.
Она поискала платок, увидела, что Филиппа в комнате больше нет, и пожалела об этой идиотской сцене. Филиппу ведь тоже нелегко. Если бы у нее было больше решительности, она могла бы приходить к нему в гостиницу, проводить с ним ночи, раз уж днем она себе не принадлежит. Она умыла лицо, накрасилась. Правда заключается в том… как ни неприятно признавать это, в том, что ей нравится играть роль кузины. Почему она сейчас оттолкнула Филиппа? Потому что их застала Мария? Или потому, что она уже привыкла спать одна, без приставаний мужчины, не затрудняющего себя особыми церемониями? Нет, хорошей супругой ее назвать нельзя. В сущности, она продолжает оставаться воспитанницей коллежа Непорочного зачатия. Хочет сохранить Филиппа и все делает для того, чтобы его потерять. И все это завязано в чересчур тугой узел противоречивых желаний, которые она не в состоянии понять. Она вернулась в столовую. Услышав шум, из кухни появилась Мария.
— Можете убирать, Мария. Я не хочу есть.
— Господин Филипп ушел. Он оставил записку.
Она протянула сложенный вдвое листок, вырванный из записной книжки.
«Позвоню завтра вечером. Не забудь об удостоверении личности. За тебя я его получить не могу. И вообще, не будь дурой…»
Мария записку наверняка прочитала. Марилена покраснела.
— Как мой отец? — спросила она.
— О нем я позаботилась. Покормила на кухне.
— Он меня не спрашивал?
— Нет. Сейчас он отдыхает в шезлонге.
— Спасибо, Мария.
У Марилены вдруг возникла мысль довериться этой девушке, которая умеет все так хорошо устроить, которая, должно быть, у себя дома воспитала целый выводок братишек и сестренок.
— Я оставляю его на вас, — проговорила она. — Я иду по делам.
— Мадам права. Надо пользоваться солнечной погодой.
Марилена завязала на голове шелковый платок, прикрыв волосы. Они отрастали довольно медленно. Узнает ли ее тетя Ольга? Прошло двадцать пять лет. Конечно нет. Но если вдруг произойдет невозможное, она признается во всем. И у нее наконец-то появится союзник. Ей почти хочется, чтобы ее разоблачили. Пусть Филиппу будет хуже. Не надо было дергаться.