Неприкосновенный запас (Рассказы и повести)
Шрифт:
Он увидел слона и когда, шатаясь от усталости, подходил к нему, то на его лице изобразилось нечто вроде радости. Орлов закончил починку орудия и тоже подошел к Максиму.
– Орлов?!
– Близорукие глаза директора, перед которыми не было спасительных стеклышек, заморгали.
– Понимаешь, что произошло?.. У меня разбилось пенсне... вдребезги. А ты все со слоном?
– Со слоном, - сухо произнес погонщик.
Директор опустился на порожек и уперся локтями в колени. Его голос дрогнул:
–
– Откуда здесь очки?
– ответил Орлов и почувствовал, что директор чего-то недоговаривает и все свои беды переводит на очки.
– Ну ладно, очки мы достанем после, - сказал директор.
– Я пока буду сопровождать слона.
– Сам управлюсь, - ответил Орлов.
– Что значит "сам"? Что значит "сам"?
– А то и значит.
– Послушай, Орлов, не будь подлецом... не будь. Еще возможны повороты... Случилось несчастье...
Орлов молчал. Он все силился понять, что произошло с директором цирка, если за сутки из самоуверенного, жесткого повелителя он превратился в растерянное существо, вызывающее брезгливую жалость. Орлов заметил, что на зеленых интендантских петлицах нет красной шпалы и золотого колесика, и понял: страх разжаловал директора и превратил его в дезертира...
И все же молчаливый погонщик слона не прогнал его. Он нашел в себе милосердие и предложил директору единственное спасение:
– У вас есть оружие?
– Нет... А зачем?
– Чтобы идти туда.
– Орлов кивнул в сторону грохочущего фронта. Найдите винтовку. Это не так трудно - найти винтовку...
Плоское лицо директора искривилось, его бесцветные глаза потемнели.
– Тебе не надо искать оружие, у тебя есть винтовка, что же ты не идешь туда?
– спросил он.
– Прикрываешься слоном?
Он ничего не понял. Он и не мог понять и смотрел на Орлова, как на врага. Орлов покраснел. Потер ладонью лоб и тихо произнес:
– Я вернусь сюда. Исполню свой долг и вернусь. Я не могу бросить слона, понимаете? Это ее слон!
Где-то совсем близко хлопнул разрыв. Директор поморщился.
– Каждый спасается по-своему, - сказал он.
Орлов сжал кулаки. Ему захотелось крикнуть: "Молчать!" - но он отвернулся от беглеца и зашагал прочь.
– Товарищ лейтенант, есть снаряды! Там много нашего калибра!
– кричал круглолицый боец, подходя к избе.
Он нес снаряды на согнутых руках, как носят дровишки. Только эти дровишки были потяжелее.
– Где раздобыл?
– На берегу. Там машина с боеприпасами разбита.
– Отлично. Давайте все быстро, - скомандовал лейтенант.
– Несите, сколько донесете.
И тут лейтенант заметил директора цирка:
– Товарищ красноармеец, пойдете с ними.
– Почему с ними?
– спросил директор.
– Я из другой части, я интендант третьего...
– Не рассуждать!
– прикрикнул лейтенант.
Он у кого-то научился кричать "не рассуждать!" и "молчать!", и эти резкие, не его слова были сейчас необходимы и помогали в трудной, непривычной обстановке.
– Пошли, интендант, - сказал остроносый, - все равно, где помирать.
– Я пойду тоже, - тихо сказал Орлов.
– Хорошо, - ответил лейтенант.
– Я присмотрю за ним.
Он кивнул на слона.
На берегу реки Орлов был ранен осколком немецкой мины. Бойцы принесли его к избе. Положили на порог. Неумело перевязали. Потом с оказией отправили в тыл. Перед отъездом он пришел в себя и позвал лейтенанта. Говорить ему было трудно, и лейтенант наклонился, чтобы расслышать его голос.
– Я вас прошу... заклинаю всей жизнью, - шептал Орлов, - сберегите слона. Он должен жить.
– Постараюсь, - сказал лейтенант, - я не знаю как... но постараюсь.
– Только не доверяйте слона... интенданту...
– Его нет. Или погиб, или смылся. Ребята не видели, как он исчез.
– Слона надо отправить в зооцентр... есть такой в Москве... Это очень хороший слон... Зинин... Понимаете?
– Да, да, - кивнул лейтенант, - я постараюсь. До свидания.
– Спасибо.
Полуторка рванулась с места. Слон заволновался. Какой-то утробный, жалобный звук вырвался из него и затерялся в грохоте рвущихся снарядов.
7
Старый слон любил теплые летние ливни. Он становился посреди открытого вольера, а дождь щелкал его по толстой коже и стекал по животу на землю. Слон закрывал от удовольствия глаза и вытягивал морщинистый хобот, чтобы пополоскать его в отвесных струях. Даже когда небо с треском раскалывалось от грома и фиолетовые вспышки били в глаза, слон не уходил в укрытие и, не в пример многим жителям зоологического сада, не забивался в угол, а выставлял вперед блестящие бивни.
В эти минуты он переставал чувствовать свой вес и, окруженный со всех сторон водой, воображал, что плывет по теплой реке.
Галя сердилась на слона. Она не видела никакой реки и с детства боялась грома. Она выбегала на дождь. Сарафан сразу намокал, коленки розовели, а пряди темных волос приклеивались к щекам.
– Что ты стоишь в луже, как утка?
– выговаривала она слону, пытаясь загнать его в помещение.
– Вот ударит тебя молния, будешь знать, старый водолей.
Слон прикидывался глухим и стоял на месте, легонько помахивая сморщенным хвостиком.