Неприятности в клубе «Беллона»
Шрифт:
Шейла рассмеялась.
— Отродясь не видела таких счастливых да балованных рабов! А сейчас вы что-нибудь расследуете?
— Ну да. Собственно говоря — ну вот, снова! — Бантер удалился от мира в фотографическую тьму на весь вечер. У меня и крыши над головой не осталось. Вот, скитаюсь неприкаянно, точно эта пташка без ног, как бишь ее там…
— Сочувствую: до какой же крайности нужно было дойти, чтобы искать приюта в нашей нищей конуре, — кисло рассмеялся
Уимзи уже начал жалеть о том, что пришел. Миссис Фентиман досадливо хмурилась.
— На эту реплику можете не отвечать, — проговорила она, пытаясь свести дело к шутке. — Ответа нет и быть не может.
— А пошлю-ка я эту загадку тете Джудит в еженедельник «Веночки для Рози», — подхватил Уимзи. — «А. отпускает замечание, на которое нет ответа. Что делает Б.?»
— Вы уж извините, — промолвил Джордж, — собеседник из меня нынче никудышный. Сущим дикарем становлюсь. А вы разговаривайте, не стесняйтесь, а на меня и внимания не обращайте.
— И какая же тайна на очереди? — полюбопытствовала Шейла, ловя мужа на слове.
— Да, собственно говоря, это забавное дельце насчет генеральского завещания. Мерблз предложил мне покопаться в вопросе о наследовании, выяснить, кто кого пережил…
— Ох, вы полагаете, что сумеете все уладить?
— Очень на это надеюсь. Но дело и впрямь тонкое: того и гляди счет пойдет на секунды. Кстати, Фентиман, а вы, случайно, не были в курительной клуба «Беллона» утром одиннадцатого ноября?
— Ах, вот вы зачем пришли! Так бы сразу и сказали! Нет, не был. Скажу больше: я ничего ровным счетом не знаю. И с какой стати эта мерзкая старая карга Дормерша не могла оставить пристойное, разумное завещание, раз уж взялась, это для меня тайна за семью печатями. И какой смысл оставлять такие деньжищи старику, если она отлично знала, что он того и гляди сыграет в ящик? И почему, в случае его смерти, ей понадобилось передавать все состояние в обход законных наследников этой девчонке Дорланд, у которой ни малейших прав нет? И хоть бы хватило порядочности у негодяйки подумать про нас с Робертом…
— Если вспомнить, как грубо ты повел себя и с нею, и с мисс Дорланд, Джордж, удивляюсь, что она оставила тебе хотя бы семь тысяч!
— Что такое для нее эти семь тысяч? Все равно что пятифунтовая банкнота для любого другого. Оскорбление, вот как я это называю. Признаю, что и впрямь нагрубил ей, но, в конце концов, мог ли я допустить, чтобы старуха думала, будто я подлизываюсь к ней ради денег!
— Джордж, ты противоречишь сам себе. Если тебе не нужны были деньги, зачем брюзжать, что не получил их?
— Тебя послушать, так я кругом виноват! Ты отлично знаешь, что я имею в виду. Да, на деньги я не зарился, но эта девица Дорланд вечно намекала, что я, дескать, только о них и думаю, вот я ее и отделал. Я ни черта не знал о треклятом наследстве, да и знать не хотел! Я всего лишь хочу сказать, что если уж она хотела оставить что-нибудь нам с Робертом, уж могла бы завещать и побольше, чем эти дрянные семь тысяч на каждого.
— Ну так и не ворчи! Сейчас эти деньги пришлись бы необыкновенно кстати.
— Знаю — к этому-то я и веду! И вот старая идиотка составляет завещание настолько дурацкое, что я вообще не знаю, получу свою долю или нет! Я даже законными двумя тысячами не могу распорядиться! Вынужден сидеть тут, да бить баклуши, пока Уимзи рыщет вокруг с рулеткой и ручным фотографом, выясняя, имею ли я право на деньги собственного деда!
— Милый, я понимаю, как тебе тяжко приходится. Но будем надеяться, что вскоре все уладится. Все бы ничего, если бы не Дугал Мак-Стюарт…
— Кто таков Дугал Мак-Стюарт? — тут же встрепенулся Уимзи. — Судя по имени, представитель старинного шотландского рода. Сдается мне, я о нем слышал. Это, часом, не услужливый, обходительный джентльмен, у которого есть богатый друг в Сити?
— На редкость услужливый, — мрачно подтвердила Шейла. — Так и навязывает тебе своих друзей. Он…
— Шейла, заткнись! — грубо оборвал ее муж. — Лорду Питеру вовсе не интересны неаппетитные подробности наших частных дел.
— Зная Дугала, смело могу строить догадки, — заметил Уимзи. — В недалеком прошлом наш друг Мак-Стюарт великодушно предложил вам свою помощь. И вы ее приняли — на скромную сумму в… в чем там исчислялась скромная сумма?
— Пятьсот фунтов, — отозвалась Шейла.
— Пятьсот фунтов. А фактически — триста пятьдесят наличными, а остальное — так, пустячное вознаграждение для его друга в Сити, который, собственно, и ссудил деньги, да так доверчиво, без всяких гарантий. Когда это произошло?
— Три года назад — когда я основал кафе в Кенсингтоне.
— Ах, да. А когда вы уже не могли выплачивать шестьдесят процентов в месяц, или сколько бы уж там он ни запросил, друг в Сити любезно согласился приплюсовать проценты к капитальной сумме, в ущерб самому себе, разумеется! Подход Мак-Стюарта мне хорошо знаком. Фентиман, каков на сегодняшний день общий итог? — спрашиваю из чистого любопытства!
— Если уж вам так приспичило знать, так к тридцатому числу нарастет тысяча пятьсот, — недовольно буркнул Джордж.