Непутёвый папочка
Шрифт:
— Хорошо, мам. Я закрыла сессию с хорошими отметками. Как у вас дела? Как папа? — пытаюсь перевести разговор в другое русло, но маму так просто не проведёшь.
— У нас всё по-старому, а вот про тебя хотелось бы узнать. Когда к нам собираешься? — сразу спрашивает она.
Вдалеке Олег гремит бутылками. От заботливого, но требовательного голоса мамы начинает сосать где-то под ложечкой. Я не хочу обманывать маму, но понимаю, что сейчас пока не смогу сказать ничего путного. Поэтому лгу, делая это так поспешно, словно враньё обжигает мне язык:
— Ма,
Дзынь! Ещё одна бутылка звякает достаточно громко, потом всё стихает. Краем глаза замечаю Олега. В руках у него ящик, полнй стеклянных бутылок.
— Мир, у меня руки заняты, — обращается ко мне Олег. — Открой мне дверь, пожалуйста!
Отец Ромы говорит это негромко, но у него сильный и звучный голос, хорошо слышимый на расстоянии. Я спешу помочь мужчине и нечаянно задеваю его плечом. Слышу запах его дорогого парфюма. С ощутимыми нотками пряной древесины и можжевельника. Запах резковатый, но мужчине он идёт. Меня накрывает этим запахом, словно большим и тёплым одеялом, с ног до головы.
Я пытаюсь не реагировать на внезапную близость мужчины. Она действует на меня странным образом. В голове отключаются разумные мысли, появляется туманная дымка. Тело начинает реагировать на мельчайшие прикосновения и странно млеет от случайных контактов.
— Спасибо, — улыбается Олег.
Я захлопываю дверь. Не отдаю себе в этом отчёта, но прижимаюсь к стене, едва держась на ногах.
— Мира, ты не одна? — в голосе мамы слышатся стальные нотки.
— Тебе послышалось.
— Я отчётливо слышала голос очень взрослого мужчины! — безапелляционно говорит мама. Она словно охотник, почуявший дичь, напала на след и не желает упускать добычу. — Мира, что происходит?
— Мама, не придумывай себе всякого! — прошу я. — Ты же знаешь, что я снимаю комнату.
— У бабушки! — возражает мама, лишая меня возможности договорить. — Но говорила явно не бабушка!
Боже, вот только этого мне не хватало — разборок с мамой и её подозрений. Сейчас всё так запутано. Я, конечно, расскажу обо всём маме, но только после того, как сама разберусь в ситуации. Увы, но пока у меня нет толкового решения! Я пытаюсь найти выход и решаю соврать, но соврать близко к правде.
— Мама, у бабы Жени случился приступ, её отвезли в больницу. Сейчас в квартире находятся её родственники, внук с женой, — говорю тихо. — Они затеяли уборку.
— Да? — сомневается мама. — Почему я не слышу женского голоса?
— Жена на кухне. Не терпит, когда под ногами путается кто-то лишний, — говоря, надеясь на то, что маму удовлетворит такое объяснение.
— Мира, солнышко, тебя притесняют? — тут же ужасается мама. — Тогда тебе точно нужно собираться и ехать домой.
— Мамочка, всё хорошо! — как можно увереннее говорю я. — Я останусь в городе ещё какое-то время, попытаюсь найти работу на лето.
— Мира, тебе необязательно работать!
Я вздыхаю. Сейчас мама говорит, что работать необязательно. Да, конечно, но если я приеду домой, то всё лето придётся торчать на жаре, под навесом уличной палатки, торгуя мороженным. Этого мне точно не хочется!
— Мам, я уже взрослая. Мне пора вставать на ноги, — говорю как можно спокойнее и миролюбивее. — Вам с папой легче будет, быстрее за ипотеку расплатитесь…
Я пытаюсь сбить волну маминого настроя на излюбленную тему ипотеки и грабительских процентов по кредитам. Мама переключается на тему, которую я любезно подала ей.
— Хорошо, Мира, — наконец, выдыхает мама. — Но если что-то не получится или ты соскучишься, сразу приезжай!
— Конечно, мамочка, — спокойно говорю я.
Но мне очень радостно от того, что разговор прошёл мирно и быстро. Я тихо, чтобы не выдать своих эмоций, выбрасываю руку высоко вверх, мысленно говоря: «Ура!» Я пускаюсь в пляс, но обернувшись вокруг своей оси, натыкаюсь на взгляд Олега, наблюдающего за мной из коридора.
Чёрт. Как давно он смотрит на меня?! Стыд сразу же прожигает меня насквозь. Щёки становятся пунцовыми.
— Может быть, у тебя всё-таки получится вырваться на пару деньков? У тебя же скоро день Рождения! — говорит мама.
— Мама, я хотела отпраздновать с друзьями, если ты не против. Мама? — спрашиваю я.
Мне в ответ звучит лишь тишина. Отнимаю телефон от уха, видя чёрный, потускневший экран. Телефон окончательно разрядился. Олег прокашливается и заходит в комнату. Губы мужчины расплываются в снисходительной улыбке.
«Просто молчи!» — хочется сказать ему. Но Олег — не из тех мужчин, что будут молчать, когда им есть что сказать. Словно желая смутить меня ещё больше, он выдаёт:
— Вот бы мой балбес так радовался мне, как ты радовалась разговору с мамой! — хмыкает он.
— Это другое, — возражаю я.
— Да неужели?
Олег полон скепсиса. Но меня спасает курьер, привёзший еду. Олег отправляется к курьеру, а я иду на кухню, чтобы достать стеклянные тарелки и накрыть на стол.
По взгляду Олега становится понятно, что он вообще не стал бы заморачиваться, а ел из пластиковой посуды. Но мне хочется чем-то занять руки и возможно показать себя хоть чуточку хозяйкой. Не для того, чтобы покрасоваться сноровкой перед Олегом. Но он же отец Ромы, а родители оценивают наш выбор иначе. Они не замечают милых и приятных нашему сердцу мелочей, но оценивают человека по другим категориям: чем занимается, сколько зарабатывает, что умеет делать?
У меня пока по всем пунктам прочерк, кроме того, что я умею готовить. Родные всегда хвалили мою стряпню. Но раскладывая еду из ресторана по тарелкам, я понимаю, что мои кухонные умения навряд ли впечатлили бы Олега.
Тарелки едва помещаются на столе.
— Я не знал, что заказать.
— Кажется, вы решили заказать абсолютно всё.
Осматриваю блюда — паста, ризотто, лазанья, воздушный хлеб чиабатта с хрустящей корочкой и пористым мякишем. Рядом стоит омлет с помидорами и зеленью — кажется, его называют фриттата.