Нерон, или Актер на троне
Шрифт:
Поскольку Аппий Силан не хотел уступать домогательствам своей падчерицы, Мессалина решила погубить его и с этой целью обратилась за помощью к вольноотпущеннику Нарциссу, который, занимаясь императорской канцелярией и отвечая за всю официальную переписку, крайне недоброжелательно относился к Аппию, имевшему огромное влияние на Клавдия. Мессалине и Нарциссу удалось убедить императора, что Аппий замышляет убить его. Их свидетельства оказалось достаточно для того, чтобы трусливый Клавдий отдал приказ о казни Силана. Так, благодаря проискам дочери, Лепида вновь оказалась вдовой. Прекратив все отношения с Мессалиной, она с тех пор вела затворнический образ жизни.
Агриппина, занятая заботами о доме и воспитанием сына, держалась в стороне от всех этих событий. Гибель сестры сделала ее осторожной и расчетливой. Ведь она прекрасно понимала, что почти шестидесятилетний император находится в полном подчинении у своей молодой, но хитрой жены, к тому же родившей ему наследника. Агриппина, стараясь не попадаться Мессалине на глаза, редко появлялась в императорских апартаментах. Но долго продолжаться так не могло.
Сын Агриппины считался в Риме одним из последних прямых потомков Августа и Германика. Уже одного этого было достаточно для того, чтобы Мессалина невзлюбила своего кузена. Со временем он вполне мог претендовать на императорский трон и составить серьезную конкуренцию ее сыну Британнику.
Вот почему Мессалина не упускала ни одной возможности досадить Агриппине. Она всячески притесняла и унижала ее, и вскоре это приняло форму самого настоящего гонения. Но Агриппина выдержки не теряла, вызывая к себе сочувствие и симпатии всего Рима, что еще больше разжигало злобу Мессалины. Последней каплей стали для нее Столетние игры, которыми в апреле 47 года была отмечена 800–летняя годовщина легендарного основания Рима.
В обрядность этого римского празднества, о древности которого император – ученый был осведомлен лучше кого–либо в империи, входили так называемые Троянские игры, представлявшие собой конные состязания юношей из знатных семей. По преданию, Троянские игры были учреждены Энеем, легендарным основателем Римского государства. А в Италии их установил его сын Асканий – Юл. Вот как рассказывает об этом Вергилий.
Эти ристания ввел, состязанья устроил такие
Первым Асканий, стеной опоясав Долгую Альбу;
Древним латинянам он искусство передал это,
Отроком сам обучившись ему с молодежью
троянской.
Это были своеобразные испытания в ловкости и умении управлять лошадью, к которым допускались сыновья сенаторов и всадников. Мальчики и юноши верхом на лошадях и в соответствующем одеянии, вооруженные каждый копьем, луком и стрелами, на глазах многочисленных зрителей выполняли на арене некоторые упражнения и согласованные маневры. Затем, разделившись на два отряда, они изображали сражение между собой. Часто спортивный дух соперничества овладевал маленькими наездниками настолько, что разыгрываемая ими баталия перерастала в самую настоящую потасовку, и мальчики бились вовсю и всерьез. Посмотреть на детей лучших римских фамилий, которые азартно колошматили друг друга, собиралось несметное количество зрителей.
В Троянских играх предполагалось участие сына Агриппины Луция. Ему шел всего лишь десятый год, но ростом и силой он значительно превосходил мальчиков своего возраста. Благодаря хорошему спортивному воспитанию он стал отличным наездником.
Агриппина небезосновательно надеялась, что ее сын привлечет к себе внимание римлян. Ему, как члену императорской семьи, было доверено командование одним из двух отрядов. Второй отряд должен был выйти на поле под руководством шестилетнего Британника. Несмотря на малый возраст, мальчик уже недурно ездил верхом, хотя соперничать с сыном Агриппины, конечно, не мог.
Накануне Троянских игр Луций с детской решительностью обещал матери выйти победителем в состязании.
– Знаешь, мама, ведь мы, Агенобарбы, отмечены божественным знаком, и я не подведу своих предков. Скоро, – продолжает он с воодушевлением, – у меня, как у древних Агенобарбов, будет большая рыжая борода.
В то время Луций еще не стыдился своего родового прозвища.
– Правда? – улыбается Агриппина и притягивает к себе сына. Ей хочется поцеловать голубые смышленые глаза, но не привыкшая баловать ребенка, она пересиливает себя.
– Послушай… – мальчик дотрагивается до лица матери, требуя ее внимания. – Ведь меня зовут Луций Домиций Агенобарб, и значит, боги помогут мне завтра.
– Но почему же?
– Разве ты ничего не знаешь о моем знаменитом предке? – удивляется Луцилий.
– Нет, – притворяется заинтересованной Агриппина. – Расскажи.
– Так вот. Давным – давно, когда боги имели обыкновение спускаться на землю и жить среди людей и даже помогать им, сыновья могучего Юпитера, укротители коней и покровители гимнастических состязаний Кастор и Поллукс, или, как их часто называют, Диоскуры, решили возвестить римлянам об одержанной победе, о которой им еще ничего не было известно. Под видом путников они остановили Луция Домиция, который направлялся из деревни в поле.
– Иди без промедления в Рим и сообщи сенату о великой победе римского войска, – сказал Поллукс.
– Иди быстро и никуда не сворачивай, – добавил Кастор.
– Но почему я должен верить вам? – спросил недоверчивый Домиций.
– Иди! – повторил Поллукс и, поощряя, дотронулся рукой до его левой щеки. И тотчас черная борода Домиция окрасилась в красный цвет меди. С тех пор мы стали Меднобородыми, – закончил свой рассказ мальчик.
Агриппина, довольная, засмеялась. Ей нравился ее пылкий сметливый сын.
– Так, значит, ты просишь Диоскуров помочь тебе в завтрашнем состязании?
– Да, мамочка… И я уверен – они помогут мне!
На следующий день состоялось торжественное открытие празднеств. Хор из двадцати семи девушек и такого же числа юношей исполнил «Юбилейный гимн», который более пятидесяти лет назад написал Гораций.
Боги! Честный нрав вы внушите детям.
Боги! Старцев вы успокойте кротких,
Роду римлян дав и приплод и блага
С вечной славой.
Эти слова особенно пришлись всем по душе.
Жрецы приступили к священным обрядам. Наконец все необходимые церемонии закончены и настает время Троянских игр.
Когда во главе отряда наездников показался Луций Домиций, красивый, элегантный, уверенный в своих отроческих силах, аплодисменты всех зрителей принадлежали только ему. Хотя это было его первым появлением на публике, держался он спокойно, ничем не выдавая своего волнения.
Состязания начались. Собравшиеся пришли в восторг от того, как умело маневрировал своим отрядом внук Германика, и вознаградили мальчика бурными овациями. Британнику досталось несколько жидких хлопков, да и те прозвучали скорее из уважения к его отцу – императору.