Нерушимый 9
Шрифт:
— Да и наши за пределы СССР не выезжали, — вздохнул Микроб. — Нет опыта таких игр. У Денисова разве что и Акинфеева. Может, у Кокоши еще. Остальные — и вовсе тепличные и молодые. Кто не тепличный — так это мы втроем. Наша команда чего только не натерпелась, особенно ты — в Англии.
Я передернул плечами.
— В общем, жду, что скажет куратор. Но еще пару энцефалограмм придется сделать.
Рина была на работе, и я приехал в пустую квартиру, где никак не мог расслабиться и мерил шагами комнаты. Набрал Тирликаса,
Отзвонился Лев Витаутыч только после обеда и сразу сказал:
— Значит, так. Я диктую адрес, ты приезжаешь. Это медицинская клиника, совсем небольшая.
— Так а что с результатами? — спросил я.
— Странные результаты, подозрительные. Наших западных партнеров могут насторожить, и они не допустят тебя по медицинским показаниям. Записывай адрес!
— Пишу, — вздохнул я, хотя благодаря абсолютной памяти и так запомнил, что сказал Тирликас.
Хреново! Вся надежда, что такие результаты из-за остаточных явлений. Если нет, то я в пролете, потому что на перед чемпионат мира нас будут так проверять, что и в задницу заглянут.
Хотелось побыстрее домчать до указанного адреса и прояснить ситуацию, но снова пошел снег, и ехать приходилось медленно, еще и в пробке застрял на десять минут.
Ну почему так, когда спешишь, мироздание словно издевается?!
В указанное место я прибыл через сорок минут, припарковался возле пятиэтажки, где на вывеске красовалась надпись: «Медицинский центр 'Альтернатива». Он был наполовину частным, здесь лечились те, кто хотел получить помощь мгновенно, или те, кто не успевал на процедуры в поликлинику в отведенное время — этот центр работал допоздна. Также можно было прийти к специалисту, если были сомнения в диагнозе, и следовало его подтвердить или опровергнуть.
Окинув взглядом длинную стойку регистратуры с четырьмя окошками, где толпились люди, я нашел надпись «справочная» и заглянул, собираясь уточнить, куда идти. Мне улыбнулась молоденькая медсестричка. Всмотревшись, она распахнула глаза и улыбнулась еще шире — видимо, узнала меня, но вида не подала.
Словно черт шепнул, чтобы проверил «эмпатией» узнала или нет, но я себя осадил и сказал:
— Здравствуйте. Мне назначено на энцефалограмму, моя фамилия…
— Назначено! — кивнула она, не дослушав — значит, все-таки узнала, — указала налево. — Вам туда. Предпоследняя дверь справа… Александр. Скажите свои данные, я выдам вам талон.
Спустя минуту я с талоном Э-18 стоял под дверью кабинета, где горела красная лампочка, и бежала бегущая строка: «Внимание! Не входить!»
Передо мной в очереди были два человек: мрачного вида седая старуха с бородавкой на носу, со смоляными бровями молодого кавказца и прыщавый парень, вперившийся в экран телефона и ничего вокруг не замечающий.
И где Тирликас? Мне почему-то казалось, что уже он здесь, ждет меня в кабинете, нависая над сотрудником, который делает энцефалограмму. Выходит, нет!
На всякий случай я его набрал, но он не ответил. Ну а чего я ожидал? Что он будет со мной нянчиться? Из-за двери вышел прихрамывающий усатый мужчина, а спустя, наверное, полминуты, появился текст: «Посетитель с талоном Э-18, приготовьтесь, пожалуйста».
Взгляд пожилой женщины налился свинцом, она сжала трость.
— А я, между прочим, тут дольше тебя сижу, — проскрежетала она с сильным украинским акцентом. — Блатной, да? Не будет в стране порядка, пока…
Загорелась зеленая лампочка, замигало на бегущей строке: «Э-18».
— Пока блатные поперед батька у пэкло лезуть!
Дверь захлопнулась, отсекая ее возмущение.
— Здрасьте, — я подошел к столу и протянул талон брюнетке средних лет, со взглядом следователя на допросе.
О моих проблемах она, конечно же, не знала, кивнула на стул и проинструктировала:
— Не переживайте. Сейчас я обработаю кожу головы гелем, он не пахнет и не липнет, легко смывается. Потом подключу электроды. Процедура совершенно безболезненная, ни о чем переживать не стоит. Потом вы немного поспите, тут у нас есть специальный кокон для сна. Это тоже необходимо.
— Спасибо, — кивнул я, располагаясь в кресле, огляделся, но коконов нигде не обнаружил.
В том кабинете мне надели резиновую шапочку, здесь врач принялась измерять мою голову сантиметровой лентой и делать метки красным маркером, словно собралась гвозди забивать.
— Какие у вас густые волосы! — восхитилась она.
До чего же, блин, приятно, почти массаж головы. Стало легко и спокойно, я зевнул, тревога отступила.
Сделав метки, врач начала расставлять по точкам электроды, говоря:
— Видите, и ничего страшного.
В ответ я снова зевнул и закрыл глаза.
Женщина вернулась к компьютеру, уставилась на экран. Едва слышно жужжали приборы, убаюкивали, я даже начал засыпать.
— Если клонит в сон, спите, это хорошо, — прошептала она в самое ухо.
Ладно. Значит, посплю. К жужжанию добавился равномерный шелест воды, и я почти воочию представил песчаный берег, бескрайний океан, белые барашки волн. Так хочется увидеть океан!
Вот я стою на берегу, Рина уже совсем кругленькая обнимает меня, бриз пахнет водорослями, треплет волосы. Как хорошо!
— Просыпайтесь! — нарушил идиллию голос врача. — У вас все хорошо.
Я распахнул глаза и спросил, не веря своим ушам:
— Правда хорошо?
И снова это неописуемое состояние легкости. Да-да-да-да! Я буду играть за сборную!
— Совершенно прекрасно! Идеальная энцефалограмма, зря вы так переживали! Можете спокойно ехать на соревнования.
И эта меня узнала? Или их оповестили, что придет Нерушимый? Я не удержался, проверил ее «эмпатией» — не одаренная, и больше всего на свете ей хочется автограф.