Несчастье на полставки
Шрифт:
— Ромашка, не ругайся, — привычно заныла я, улыбаясь как можно виноватее. — Я же не специально!
— Еще б ты специально, — вздохнул мой цветочек, поднимаясь. Запустив свою лапищу в карман, он выудил оттуда плетеный красный шнурок с серебряной бусиной, как ни в чем не бывало прошлепал босыми пятками по деревянному, скрипнувшему полу и, плюхнувшись рядом, вцепился в мою руку. — Дай сюда свою лапу.
— Ромашка, ты чего? — почти серьезно испугалась я, наблюдая, как дружище навязывает мне на запястье шнурок, что-то бормоча себе под нос. — Сдурел, что ли? Тебя это, религиозные фанатики покусали по дороге? Так я яд отсасывать
— Сказал бы я тебе… Молчи, чучундра. Это оберег на удачу, и завязать его должен тот, кто не желает тебе зла. А я уж точно не желаю, у меня от твоих неприятностей уже зубы сводит. С тобой не только в фанатики подашься, в святой дуршлаг уверуешь! Дошел, блин, до крайностей. Вот так. И не вздумай снимать! Может, хоть перестанешь биться обо всё подряд.
— Ромка… — я расчувствовалась и хлюпнула носом.
— Цыц, убогая, — шикнул на меня Ромашка. Отпустил руку, посмотрел на мю спину, собственноручно вымазанную сметаной, на обгоревшие ноги… и вздохнул печально-печально. — И зачем я с тобой связался, а?
— Это кто еще с кем связался! — возмутилась я, как обычно. История не нова — этот вопрос у нас обсуждался почти при каждой нашей встрече. А учитывая мое почетное звание оси травматизма, происходили они довольно-таки часто! — Это я тебя спасла, а не наоборот!
— Мерси боку, — насмешливо поклонился парень, от чего густые белые пряди челки скользнули на высокий лоб. — Твои очаровательные труселя в ромашку сняться мне по сей день!
— Ты бы еще их в рамку повесил, паяц, — изловчившись, швырнула в засранца мелкой диванной подушкой. В суставе тут же что-то щелкнуло. — Ауч…
— О, нет, — закатил глаза парень, рывком поднимаясь на ноги. Нащупав в кармане ключи с брелком «Порше», он тут же направился в сторону коридора. — На сегодня с меня хватит. Я, может, и люблю поиграть в доктора, но только не с тобой!
— Эй, можно подумать, я в восторге!
— Ты? От меня? В восторге? — в дверном проеме тут же появилась ухмыляющаяся голова. — Не-е-е… в восторге ты исключительно от своих грядок. А я так, всю жизнь на заднем плане… Не редиска, увы, не редиска. Всё, ушел!
— Иди уже, иди, — проворчала, отсылая свою вечную скорую медицинскую помощь и представляя, какой он снова произвел фурор.
Весь такой брутальный, раздетый, загоревший — прям секси-шмекси, на серебристом кабриолете… и на тихой, убогой, почти деревенской улице далеко за городом, которую блага цивилизации частично обошли стороной. Разрыв шаблона!
У местных. Я-то к этой картине привыкла.
Сначала это был тощий белобрысый сопляк на крутом по тем временам самокате, робко зыркающий по сторонам, но решительно топотавший у моей калитки. Потом нескладный мальчишка обзавелся крутым велосипедом, но заезжать не переставал, порой доставая своей настойчивостью и робкой, очаровательной улыбкой. Затем угловатый подросток где-то хватил чутка наглости и офигенный мопед… А после юношеские прыщи ушли в спортивный зал, подцепили там гормоны, и захудалый друг детства как-то незаметно превратился в холеного красавчика с таким телом, что даже дряхлая старушка-молочница при его виде бежала домой менять старую ветхую шаль на кружевную.
Роман Андреев был воплощением наказания за мой давнейший альтруизм. На свою беду, будучи семилетней соплячкой, я не читала Экзюпери, а потому истина «мы в ответе за тех, кого приручили» обошла меня стороной.
Ромка, сынок более чем обеспеченных родителей жил в громадном коттедже в богатом поселке по ту сторону речки, что разлилась за нашим огородом, ну и многими другими. Несмотря на ледяную воду и мелководье я, как и остальная чумазая местная ребятня, часто бегали сюда купаться. Но только не Ромашка. Бедный цветочек, изнеженный родительским вниманием, со сверстниками почти не общался — не любили будущие олигархи застенчивого паренька. Они только раз приняли его в свою компанию, да и то только хохмы ради. Взяли на слабо, заставили раздеться и сигануть с мостков в речку, да еще едва ли ни в единственном месте, где глубина семилетнему ребенку была почти по уши. Козлы малолетние!
Андреев тогда чуть не потонул. Встать на цыпочки, чтобы моська торчала над водой, не получалось — острые камни на дне резали ноги незакаленного малыша почти до крови. Сопливые экзекуторы, увидев барахтающегося Ромку, испугались, наложили в штаны и дали деру, а сам он каким-то образом ухитрился подпрыгнуть и уцепиться за мостик. Так бы и полоскало его, пока силы не кончились (а течение там, как на зло, было жуть какое сильное), но тут явилась я. Я еще издалека увидела, как он прыгнул с мостика (или его все-таки скинули? А, не помню!), но пока добежала…
Короче, стучащий зубами малец, бледный до синевы и перепугавшийся еще больше, был выдворен мною на сушу и обтерт моим стареньким полотенцем, выделенным щедрой прабабушкой для купания. Как сейчас помню, на мне был цветной полосатый сарафанчик и вырвиглазно-оражевый раздельный купальник, а в кулаке зажат пакет с теми самыми ромашковыми труселями… Их-то и пришлось цеплять на голого Андреева — его стильные трусишки течение-то сорвало и унесло! А недотепы, которые его чуть не угробили, убегая, зачем-то прихватили всю его одежду.
Пускающий сопли нервным иканием, перепугавшийся до инфаркта Ромашка был безжалостно возвращен перепугавшимся родителям. Я получила россыпь благодарностей, дефицитную, по тем временам, коробку вкуснейших конфет, а в довесок стала обладательницей… блин, довеска, в виде заискивающе улыбающегося белобрысого парня с очаровательными ямочками на щеках!
Годы шли, мы взрослели, речка мельчала, мостик разваливался, прабабушка, у которой я часто бывала, умерла, а наша дружба только крепла всем на зло. Местные, хоть и попривыкли, но все никак не могли понять, ну чего богатый отпрыск возиться с нескладной тощей девицей?
Правда, кто там еще с кем возился, хороший на самом деле вопрос…
К вечеру, когда жара спала, я все-таки выползла в огород. Знал бы Ромашка, свернул бы шею, причем из чистого желания добить! Ну и из сострадания, немножко. А что делать? Огурцы сами себя не польют. И клубника сама сорняки не выдернет, и усы себе не подрежет, и…
Короче, домой я заползла ближе к полуночи, и то только когда стемнело, ведомая одной только разумной, но запоздалой мыслью — не верьте китайцам. Они, конечно, умельцы. Большие умельцы, и их много! Но точно говорю, хваленый браслет от комаров у них заказывать нельзя. То ли комары у них гуманнее, то ли мне как всегда не везет… но меня основательно подъели, а веселый голубенький браслет с красной прозрачной капсулой, похожий на барбариску, явно оставили на десерт. А ведь он пах, честное слово, прямо как спрей от насекомых!