Несчастье на полставки
Шрифт:
На высоченное стеклянное здание, такое тошнотворно знакомое, я пялилась как сова на чужой пруд с бодуна — и пить вроде хочется, и не хочешь, чтобы незнакомый крокодил тебе голову откусил…
Вот только крокодилов я там не встретила. Я вообще, никого из знакомых не встретила, разве что охранника на подземной парковке! В остальном же, некогда мое прелестное агентство теперь уже не напоминало привычный ленивый улей. Здесь теперь царила совершенно другая атмосфера. Такая… дорохобохатая! И люди были точно такие же. Модные, деловые, говорливые, смотрящие на других
И я с горечью вынуждена была признать, что потерла и эту часть собственной привычной жизни. Маленькой соломинкой в прошлое осталась только наша уборщица, она же и сопроводила меня в мой бывший кабинет, когда новая охрана на этаже начальства пыталась меня вытурить.
Прям удивительно, как она свое место удержала! Начальником службы безопасности ее поставили, что ли? На страже ведра и тряпки, бугага!
— Как же так, Асенька? — покачала головой тетя Люся, пристраивая руки на новенькой швабре, пока я неторопливо и малость педантично собирала в заранее заготовленный рюкзак все свои скромные пожитки. — Уж не осталось никого из наших, новые все, воблы крашеные… тьфу, смотреть тошно! Носы задерут, грязь разводят, хамят. Уж я бы этот гламур проклятущий! Этот новый, как увольнять всех начал, так мы взвыли. Никого ж почти не оставил! А кого оставил, те сами по уходили.
— А что ж вы-то не ушли? — поинтересовалась, поглядывая на медленно загружающийся ноутбук и прицепленную к нему технику, и с тоской понимая, что не могу себе такую позволить.
— А куда ж я пойду-то под старость лет? — удивилась тятя Люся. Я ж на пенсии почти как десяток лет сижу. Кто еще меня возьмет? Ты, дочка, моих ошибок не повторяй, работай как следует смолоду, и зарплату в конвертах не бери. Все через трудовую и бумаги! Иначе придется, как мне, с моим склерозом тряпкой махать.
— Я думала вы еще пенсионного возраста не достигли, — почти натурально удивилась, дождавшись таки полной загрузки, и ловко засовывая в сканер первый паспорт.
— Ой, да не льсти мне, девка, — отмахнулась бодрая старушка в цветастом платке… эм, пардон, бандане! Веселой такой черной бандане с черепками. Опять у внуков стырила, что ли? — Тоже мне, льстить удумала. Ты мне вот, что скажи. Неужели и ты уходишь?
— Ухожу, теть Люсь, — покивала, в темпе вальса засовывая в алчный аппарат второй паспорт. — Деваться некуда.
— Эх, Аська, Аська, — покачала головой уборщица, ранее не баловавшая меня своим вниманием. Ну тут ее можно понять — поговорить-то стало отчаянно не с кем! Пока она теперь себе новых врагов путем избиения мокрой тряпкой наживет… — Я все ждала, думала, хоть ты вернешься, за кабинетиком твоим ухаживала. Смотрю, переводчика-то нового нет, думаю, ай, Пашка, ай молодец, хоть Асеньку нашу оставил! А тут вон оно как.
— Ну, звиняйте, теть Ась, — развела я руками, пуская на распечатку отсканированные на ноутбук листы. На всякий, как говорится, пожарный! — У меня теперь своя дорога. Работу повыгоднее нашла. И поспокойней.
— Хорошо тебе, — чуть завистливо
И усвистела так, будто на швабре своей в полет отправилась!
— Чудненько… — только и протянула я, плюхнувшись по привычке за свой рабочий стол, на старенькое, но отремонтированное кресло. Протянула руку, зацепила чашку-черепушку, сделала глоток крепкого кофе… — Тьфу ты!
Вот, что значит, сила привычки. Я даже не поняла, когда сделать кружку бодрящего себе успела!
Хотя, чего тут греха таить?
Я поднялась и, запустив ноутбук на отключение, уселась на подлокотник крохотного диванчика, оглядывая некогда родной чулан, в котором теперь без всех моих многочисленных вещей оказалось непростительно пусто. Как и у меня в душе, в принципе. Здесь было знакомо все, от первой до последней трещинки на стенах, подпалины на столешнице, вытертые пятна на линолеуме… Покидать это место было откровенно жалко, практически до натуральных таких слез в глазах. Но и оставаться я тоже не собиралась.
— Значит, ты все-таки решила уйти.
— Решила, — невозмутимо пожала плечами, продолжая потягивать кофеек и восседать на подлокотнике дивана, не обращая внимания на явление незваного гостя.
А кто у нас стал почетным гостем, как вы думаете? Правильно, тот, которого нифига не ждали, Максим свет Сергеич собственной, невыносимой персоной! Вот только, честно сказать, там и выносить-то особо было нечего — мне на его явление было параллельно. Уже.
Я прекрасно понимала, что хоть одного откровенного разговора мне не избежать.
— И отговаривать, я так понимаю, бесполезно? — усевшись рядышком, раскинув длиннющие ноги в деловых брюках, поинтересовался мой бывший. Начальник, блин, бывший!
— Ты догадлив, — тихо усмехнулась в кружку, уже не чувствуя какого-либо там стеснения или неловкости. Надоело как-то. — Собираешься отговаривать?
— А есть смысл? — изумлено выгнул брови шеф. А потом вдруг спросил как-то странно серьезно. — Настя, ты на меня злишься?
Я подумала, подумала… И решила сказать правду:
— Нет. Я даже благодарна. В чем-то.
— Надеюсь, только в хорошем?
— Самом лучшем, — тихо рассмеялась в ответ. — Например, не доверять людям. Шучу, не напрягайся. А если серьезно — я не обижаюсь, Максим. У тебя были свои интересы, а у меня свои. И они почти совпадали, да. Подумаешь, немного обидела твою сестру. Подумаешь, ты втоптал меня в грязь. Подумаешь, решил поиграть в пылких влюбленных… кстати, бездарно поиграть. Подумаешь…
— Соколовская, не борзей, а?
Не выдержав, я расхохоталась, а после откинула голову на плечо шефа — и теперь уже точно бывшего. Не знаю, радует меня это или огорчает… Во всяком случае, расходимся мы друзьями.