Несекретные материалы

Донцова Дарья

Первой позвонила Кате. Приятный голос, грудное сопрано, пропел в трубку:

– Слушаю.

– Можно Катю?

– Я слушаю.

– Вас беспокоят из брачного агентства, от Марины Анатольевны, скажите, вы с Корзинкиным встречались?

– Да, – односложно сообщила невеста.

– Простите, если он у вас, передайте ему трубочку.

– Данного господина тут нет, а я подам на вас в суд, – грозно выкрикнула Катя.

Еле-еле я упросила ее дать адрес «юристу» агентства. Жила сердитая тетка бог знает где. Улица, правда, носила бодрое название – Праздничная. Но никаких признаков веселья тут не наблюдалось. Запарковавшись между огромным

мусорным бачком без крышки и пивным ларьком, я вошла в подъезд. Ни кодового замка, ни домофона, двери квартир маленькие, небось потолки тут полтора метра высотой.

Катя провела меня в комнату. Небольшое помещение обставлено более чем скромно. Югославская стенка, кресло и диван. На стене и на полу – два совершенно одинаковых темно-бордовых ковра, возле балконной двери примостился небольшой телевизор «Самсунг». Парчовые шторы блестели как ризы. Я вспомнила восьмикомнатные апартаменты приятеля на авеню Фош, отделанные одним из лучших парижских дизайнеров, и вздохнула. Если Базиль и впрямь был тут, представляю, какое впечатление произвел на него данный пейзаж. К тому же мужик патологически аккуратен, а в комнате не то чтобы грязно, но и не слишком чисто, небось убирают только по субботам. Да и сама хозяйка выглядит не лучшим образом. С первого взгляда дала бы ей лет пятьдесят пять. Волосы вытравлены до мертвенно-белого цвета, небольшие, глубоко посаженные глазки неопределенного болотного оттенка украшают набрякшие мешочки. То ли выпить любит, то ли почки больные, а может, сердце пошаливает… Рыхлая фигура закутана в какое-то немыслимое пончо, на ногах довольно засаленные тапки. Афродита, да и только. На фотографии в агентстве выглядела по-иному – молодая, русоволосая, с уверенным взглядом. Наверное, принесла снимок десятилетней давности.

Катя тем временем принялась возмущаться:

– Завтра же пойду в суд и налоговую полицию приглашу, пусть вас, жуликов, потрясут. Кого же вы людям подсовываете, сволочи! Деньги берете громадные, а потом воров наводите…

Кое-как утешив «невесту», попросила рассказать о случившемся.

Корзинкин позвонил ровно неделю назад и по разговору понравился Катерине чрезвычайно. Мягкий, интеллигентный голос, речь образованного человека. При встрече тоже не разочаровал. Пришел в хорошем костюме, в руках держал розу. Они немного погуляли, но быстро замерзли. И тогда Катя предложила поехать к ней. Кавалер выглядел таким положительным, тем более что он отказался покупать водку.

– Не пью совершенно, – улыбаясь, говорил Базиль, – кстати, и не курю тоже.

Придя в восторг от такого редкого по нашим временам правильного поведения, Катерина совершенно спокойно привела жениха к себе. Сначала мирно пили чай с купленным по дороге тортом, затем побеседовали чуть-чуть, наконец Базиль сообщил:

– Милая Катя, вы очень приятная женщина, и, пока между нами нет никаких взаимоотношений, хочу внести ясность.

Он говорил довольно долго, но суть сводилась к простой вещи. Корзинкин ищет состоятельную женщину, так как нищенка не умеет распоряжаться деньгами.

– Два моих приятеля, – откровенничал Базиль, – женились на не слишком обеспеченных русских женщинах. И что? В первый же год жены растратили почти все состояние. Деньги просто ударили им в голову. Поэтому простите, Катенька.

Женщина заволновалась. Выгодная партия уплывала из рук. Глупышка принялась уверять жениха, что вовсе не так бедна, как кажется, и счет деньгам знает. Во-первых, имеет дачу, и не какие-нибудь

шесть соток, а все десять, да и дом приличный. Двухэтажный, низ из кирпича… Потом кое-какие украшения. Катя продемонстрировала кавалеру весь «золотой запас» и двенадцать штук серебряных ложечек. Самый главный аргумент лежал в обувной коробке – три тысячи долларов.

Базиль внимательно оглядел приданое и сказал:

– Ну, это меняет дело.

И чаепитие продолжалось. Что было потом, Катя не помнит. То ли заснула, то ли потеряла сознание… Пришла в себя глубокой ночью с безумной головной болью. Кавалера и след простыл, а вместе с ним убежала шкатулка с колечками, серебряные ложечки и накопленные баксы. И вот теперь обезумевшая от горя Катя грозит агентству судом.

– Идите в милицию, – посоветовала я.

– И что? – возмутилась несостоявшаяся француженка. – Я же его сама привела и чуть ли не своими руками все отдала. Нет, милиция не поможет. Это вы должны внимательно проверять клиентов.

– Вас предупреждали, что не стоит вести незнакомого человека в первый день домой?

– Но он казался таким положительным, – зарыдала Катя.

Я быстро распрощалась. Сев в машину, обдумала информацию. Вот ведь дура. Но что происходит с Базилем? Может, просто сошел с ума и бродит по Москве в невменяемом состоянии, не контролируя свои действия. Заявиться к этой жуткой тетке и украсть серебряные ложечки? Нонсенс. Во Франции у Корзинкиных изумительное столовое серебро и несколько отличных сервизов на все случаи жизни…

Ладно, ясно пока только одно: Базиля нужно отыскать как можно быстрей. Он должен вернуть Кате украденное, а уж потом разберемся, к какому врачу тащить мужика – к психотерапевту или к психиатру.

У второй «невесты» трубку долго не снимали. Я уже собралась отключиться, как раздался слегка запыхавшийся голос:

– Слушаю.

Я опять завела песню про «юриста» из агентства.

– Совершенно не понимаю, о чем мы можем беседовать, но, если надо, приезжайте, только до шести, успеете? – сказала Анна.

Глянув на часы, я отметила, что стрелки подбираются к половине пятого. Волоколамское шоссе находится на другом конце, но можно постараться. «Вольво» плавно поплыл в потоке машин. Радио бормотало какую-то чепуху, выпуск новостей прервался рекламой. Безнадежно отстояв во всех возможных пробках, я наконец выехала к метро «Сокол» и, попав на Волоколамку, принялась разыскивать восьмой дом.

Здание выглядело внушительно. Огромное, построено из светлого кирпича. На дверях подъезда домофон. И квартира не чета Катиной – высоченные потолки, широкие коридоры, огромные комнаты. Меня провели в гостиную. Хозяйка картинно погрузилась в глубокое вольтеровское кресло и произнесла:

– Чем могу служить?

Старомодность оборота речи как нельзя лучше соответствовала ее внешнему облику. Казалось, Анна выпала из шестидесятых годов девятнадцатого века. Блузка с высоким воротником, закрывающим шею, тонкая талия и длинная, почти до пола, тяжелая шерстяная юбка. На голове «учительский» пучок, в ушах крохотные жемчужинки. Просто, элегантно, интеллигентно…

– Хотим узнать, как прошла ваша встреча с Корзинкиным.

Анна, не удивившись моему приходу, стала рассказывать. Выяснилось, что Базиль тоже сначала произвел на нее самое благоприятное впечатление. Речь выдавала в нем человека образованного, пару раз он вставлял в разговор цитаты из Шекспира. Безупречная одежда, дорогой одеколон. На свидание пришел с розой.