Несерьезные размышления о жизни
Шрифт:
На ладони у него лежали штук пять золотых самородков. Самый крупный был величиной с юбилейный рубль.
– Раньше он со мной речными камушками расплачивался, а сегодня вот чем порадовал. Что скажешь, Лиза?
– Золото находят в местах геологических разломов, а у нас тут равнина. Где он мог его найти?
– В прежние времена здесь были глухие места, разбойники пошаливали, караваны купцов грабили. Может, он какую схоронку откопал?
– Дядя Осип, а давно он к Вам столоваться ходит?
– Недели две-три, но не часто... Я его как-то с отцом Митрофанием видел около водяной мельницы. Тот, должно быть, его тоже подкармливает. Божий человек как-никак... Надо будет Эмме Францевне сказать. На ее земле клад нашелся, значит, ей принадлежит.
Мы поговорили о возвращении Гоши из самоволки и списали на его счет ночной переполох. Дядя Осип посетовал, что давно не приезжал Галицкий. Он обычно привозит запасы провизии. Агар-агар уже на исходе. Мы с Гошей съели по двойной порции геркулеса и яиц а-ля Пашот и откланялись.
В светелку я вернулась вовремя. У двери стояла Глаша в недвусмысленной позе, приложив ухо к замочной скважине.
– Глаша, что Вы тут делаете?
– Там кто-то дышит, - оторвалась она от интересного дела.
– Кто ж там может дышать?
– Не знаю... Барыня Вас к чаю звала.
Я подождала, пока она скроется из виду, и отперла дверь. Федор спал сном младенца.
– Вставай, соня. Все царствие небесное проспишь!
Он открыл глаза и схватился за макушку.
– О, черт! Чем ты меня вчера опоила?
– Так... Ядику немного, беладоны там, цианистого калия, мышьяка... А что, подействовало?
– Не смешно!
– простонал он и впал в задумчивость.
Я опять исполнила роль сестры милосердия и дотащила Федора до его королевских покоев.
У самой двери он выпал из ступора и сказал:
– Лиза, у меня такое чувство, что ночью...
– Что такое?
– невинно поинтересовалась я.
– Нет, ничего... Ерунда всякая... Приснится же такое...
– и опять впал в задумчивость.
Я поспешила в малую столовую, где меня уже ждала Эмма Францевна в окружении зеленого муара и кузнецовского фарфора. Она, как всегда, была свежа, подтянута и аккуратно причесана.
– Садись, милая. Тебе чай или кофе? Не стесняйся.
Я налила себе кофе, добавила сахар и сливки и приготовилась слушать.
– Я должна извиниться перед тобой, Лиза. Вчера мне не удалось предупредить тебя, что Владимир приедет к нам с визитом. Ты целый день где-то пропадала. Но ты меня не подвела. Умница, ты хорошо справилась со своей ролью. Думаю, настоящая Лиза так бы не смогла сымпровизировать.
– Какие отношения были у Лизы и Владимира?
– Обыкновенные. Она влюбилась в него, как кошка, а он поиграл с ней и бросил. Лиза очень переживала. Она была девушка впечатлительная, сентиментальная и молчаливая. Все в себе держала. Год прошел, я уж думала, она его забыла. Но месяца два назад Лиза совсем замкнулась. От переживаний у нее появился нездоровый аппетит, и она располнела до неузнаваемости. А кончилось все очень печально: бедная Лиза наложила на себя руки. Письмо оставила, мол, прошу никого не винить в моей смерти и так далее...
– Как?! Вы же говорили, что она сбежала с каким-то проходимцем!
– Ах, мне не хотелось тебя пугать. Знаешь, суеверия разные... Ты, ведь, в ее комнате живешь.
– Так Влад не знает, что Лиза умерла?
– Нет, конечно. Я ему сказала, что ты сделала пластическую операцию. Он поверил. Мужчины готовы поверить всему, если думают, что это ради них... А медицина сейчас чудеса делает: из мужчины - женщину, из женщины - мужчину... Прости, Господи!.. Да... Единственный вопрос: почему он вспомнил про нее? Зачем возобновил знакомство? В этом ты мне должна помочь. Я очень надеюсь на твою помощь... Ах, Владимир так похож на моего третьего... или четвертого... мужа. Так же красив и чертовски обаятелен... Григорий был авиатором. Носил белый шелковый шарф, очки-консервы и перчатки с крагами. Бедняга, он погиб в 1936 году под небом Испании. Но мы к тому времени уже развелись... Ну, да это лирическое отступление... Пожалуй, подошло время и мне тебя порадовать. Сходи, милая, в мой будуар, да посмотри за ширмочкой, на столе. Там лежит лист бумаги, писаный от руки. Принеси его, пожалуйста.
Я послушно пошла в будуар и заглянула за ширмочку.
В алькове был устроен самый настоящий, современный офис, с компьютером, принтером, факсом и еще какими-то приспособлениями, о назначении которых я не догадалась. Не удивлюсь, если за другой ширмочкой я обнаружу телевизор или навигационную систему управления небольшой баллистической ракетой.
Стараясь ни до чего не дотрагиваться, я схватила лист рукописной бумаги, и вернулась к своей чашке кофе.
– Ну-с, как тебе мой сюрприз?
Я углубилась в чтение бумаги. Это было завещание, согласно которому Глаша получала щедрую пожизненную ренту; дядя Осип - ресторан "Националь" с гостиницей в частную собственность; церковь имени великомученика Авеля - дароносицу XVI века; Аркадий Борисович уникальное издание 1795 г. "Гадания и пасьянсы. Секреты хиромантов"; Галицкий - очень крупную сумму денег на приобретение частной сыскной конторы; Ариадна - коллекцию фермуаров; а вся остальная движимость и недвижимость отходила Климовой Елизавете Петровне.
Я вернулась в светелку и пригорюнилась.
Какая мне корысть от завещания? Никакой. Не буду я Елизаветой Петровной! Не хочу!
Заявлю в милицию об утере паспорта, похожу по инстанциям и получу новый документ без искажения моего возраста. Ну, их, все эти тайны, пароли, золотые самородки... Устала!
Но, все-таки, интересно, где Божий человек нашел золото? Если за еловым лесом, то тогда понятен интерес отца Митрофания к тому участку земли. И вовсе не скит отшельника он хочет там поставить, а добывать золотишко промышленным путем. Ай да, батюшка, а помыслы-то у него - от лукавого! Молодец Ариадна, раскусила его пиратскую натуру! Не иначе, как вычитал он у монаха Авеля упоминание о каком-нибудь кладе или месторождении золота в этих местах, и примчался, якобы, церковь возрождать, а сам Божьего человека пристроил в лесу, и использует его как рабскую силу... А, ведь, Гоша у убогого паренька в плену побывал, не зря он его так испугался... И побывал он в том месте, где паренек самородки собирает. В шалаше у омута Божий человек один был. Гоша бы нас учуял и голос подал... Хоть бы одним глазком взглянуть, где золото лежит!..