Нэш Блейз в Лавке Чудес
Шрифт:
У одного из них, крепко обхватившего свой контрабас, точно обломок дерева во время кораблекрушения, ноги нервно барабанили по полу.
Видя две столь противоположные реакции — невозмутимого Добана и встревоженного музыканта, — Нэш от всей души пожелал, чтобы Десмонд высвободился вовремя.
Неожиданно смирительная рубашка соскользнула с фокусника, полетела вниз и упала на Жвалохватов, которые вмиг разорвали ее в клочья.
По залу прокатился вздох облегчения. Бедняга музыкант успел зажмурить глаза и сейчас
Трос продолжал неумолимо гореть, чуть покачиваясь и роняя отблески на лица потрясенных зрителей первых рядов, которые подались к авансцене.
Нэш не обращал на них особого внимания, но его не отпускало странное чувство, что он знает или по крайней мере видел кое-кого из этих необычных существ.
Маг сжал пальцы левой руки и чуть тряхнул ими: между пальцами появилась игральная карта, но длиннее и шире обычных. Джокер. Картинку было видно даже с большого расстояния: человек, висящий на тросе головой вниз.
Десмонд повертел карту между пальцами, словно бы ставя подвешенного джокера на ноги. Неожиданно он сам перекувырнулся в воздухе, не двинув при этом ни одним мускулом!
А дальше? Он так и остался парить рядом с тросом, который пожирали Жвалохваты…
Публика взорвалась аплодисментами. Они зазвучали так громко, что почти никто не услышал гулкий звук: это упал на пол переволновавшийся музыкант. Даже лишившись чувств, он не перестал цепляться за свой контрабас.
Карта джокера, предоставленная сама себе, повисла в воздухе и, медленно кружа, опустилась на сцену, точно остроугольный лист металла; в тот же миг Жвалохватыстали блекнуть и исчезать. Вскоре они совсем скрылись из виду.
Маг рывком раскрыл руки, призывая публику устроить заключительную овацию, затем раскланялся и изменил свой облик. Тело его рухнуло на сцену, костюм растаял, а на месте человека появилась птица, похожая на черного сокола. Сокол взлетел к потолку и скрылся в темноте.
— Вау! — только и могла сказать Изед.
— Дважды и трижды — вау! — эхом отозвался Нэш.
Вспыхнул свет, и Нэш с новой силой почувствовал, что персонажи, собравшиеся в переполненном зале, ему знакомы. Вот только откуда?
— Очень хорошо, что ты так внимателен, — сказал Добан, обнимая мальчика за плечи. — Но ты не найдешь ответа на свой вопрос, если я тебе не помогу. Совсем чуть-чуть. Если хочешь услышать объяснение, следуй за мной. — Этот великий человек, должно быть, опять прочел вопрос, который вертелся у Нэша на языке. — Я хотел сказать, следуйтеза мной, — обратился он к Изед, сосредоточенно отковыривавшей с ледяного пола какой-то хрустальный прутик в синюю полоску.
— Да, уже иду, сейчас только цилиндрик добуду: их и так нелегко найти, а в местах вроде этого — вообще практически невозможно!
—
— Ой, я тоже обожаю сладкое, но я ни за что бы… ну… в общем, если она нашла всего один, то я претендовать не буду.
Обезоруживающая любезность, прозвучавшая в словах Нэша, тронула Изед. Она молча протянула мальчику цилиндрик и улыбнулась.
При виде этой улыбки Нэш почувствовал укол совести оттого, что ради него идут на такие жертвы, но любопытство узнать, какова же эта волшебная штука на вкус, оказалось сильнее.
Когда палочка легла в его ладонь, выяснилось, что она жутко холодная и тонкая. Но она оказалась совсем не хрупкой: раскусить цилиндрик не получилось.
Едва только конфета чуть согрелась во рту, она превратилась в порошок. Рот забило жгуче-холодным пеплом с сильным апельсиново-лимонным вкусом. Пепел подразнил язык и нёбо, а затем превратился в жидкость. Вместе с консистенцией изменился и вкус: теперь это была дыня, причем самая сладкая и изысканная, какую только можно представить.
— Мог бы и мне половинку оставить… — вздохнула Изед.
— Откуда мне было знать, что… что она превратится в порошок!
— Изед, ты везучая, — сказал Добан, указывая на целую россыпь цилиндриков за спиной девочки.
— Ничего себе! Да тут их хватит, чтобы целый лунный цикл только и делать, что есть!
Изед вела себя как маленький ребенок, которого оставили одного в конфетном магазине, с той лишь разницей, что запасы конфет рано или поздно должны были подойти к концу, тогда как цилиндрикам это не грозило.
— Да. Но, чур, уговор: собери вот эти, и пошли. Когда переешь цилиндрического порошка, начинает неудержимо клонить в сон. — Слова Добана прозвучали одновременно ласково и непреклонно.
«Никогда наверняка не угадаешь, приказывает он или только дает совет», — подумал Нэш.
Изед поспешила собрать цилиндрики. Нэш прислушивался к звуку, который издавали вытаскиваемые из пола конфеты: он напоминал шорох снега. Мальчик с радостью съел бы еще одну и надеялся, что Изед его угостит.
Добан обнял ребят за плечи и легонько подтолкнул к сцене, где занавес уже успел закрыться.
Странные фигуры, заполонившие зал, стали расступаться, пропуская их. На ходу Нэш вновь задался вопросом, где же он мог их видеть, но не находил ответа, а потому и покоя.
— Долгих лет жизни Рыцарям, — привлек его внимание глубокий и спокойный голос.
— Долгих лет жизни и тебе, Десмонд из Рода Путников, — ответил Добан.
— Маг! — ахнула Изед, отшатываясь, чтобы не получить по голове цилиндром, который стремительно снял с головы Добан.