НеСказка 2. Во власти грёз
Шрифт:
– Жалость. Что она означает?
– Хм… это когда вам… ну, жалко кого-либо. Вы переживаете из-за чьих-то неудач или горестей.
– Поверьте, я знаю определение, – притормозил сэмни. – Вы должны научить меня жалости, показать мне все оттенки этого славного чувства.
– Идите за мной, – влезла в беседу молчавшая до этого Лаки.
Таркис невозмутимо последовал за одноглазой девушкой, я также не отставал. Сестренка привела нас к противоположной части площади, где собрались не столь зажиточные беженцы.
– Этот мужчина потерял свою жену
– З-зачем вы мне об этом напомнили?! – воскликнул несчастный.
– Простите, мы не хотели бередить ваши раны, – извинилась Лаки.
– Разве вам не жаль бедного вдовца? – обратился я к Таркису.
– Хм, нет. Я пытаюсь ухватить это чувство, но ничего особенного не ощущаю, – произнес сэмни, нахмурившись.
– Посмотрите на вон ту женщину, – указал я, стараясь говорить тише. – По слухам она потеряла троих детей и мужа в битве за Элбрингест.
В горле у меня самого стоял ком, когда я думал о несчастьях, которые выпали на их долю. Возможно, если бы король Бернванг призвал кого-то более способного, то жертв было бы меньше.
– Как прискорбно, – сказал Таркис нейтральным тоном.
– Вы почувствовали жалость?
– Нет. Я говорю просто те слова, которые принято произносить в таких случаях.
Похоже, процесс затянется. Недаром сэмни слыли бесчувственными чурбанами. Хотя с их точки зрения наверняка это мы излишне эмоциональны.
Мы ходили по лагерю беженцев в центре, общались с прибывающими людьми, общались с ними и узнавали, через что им пришлось пройти. Одна история была страшнее другой, однако бревнолицего ничего не могло пронять.
Я прибег к крайнему средству, схватив Лаки за плечи и выставив перед собой:
– Посмотри на эту милую девочку. Она потеряла родителей в раннем возрасте, получила столь чудовищные травмы от разъяренного духа огня. Разве ваше сердце не может дрогнуть, глядя в ее огромный глаз?
– Тур!
– Прости… я тебе потом сладостей куплю, – шепнул я ей на ушко, приблизившись.
Лаки застыла в нервной позе.
– Кажется, что-то такое витает… – неопределенно покрутил рукой сэмни. – Но мало.
Вот бессердечный гад! Ведь это первое чувство, которое я испытал при нашей первой встрече с сестренкой.
Мы продолжили обходить город, встречаясь и разговаривая с разными людьми: как знакомыми, так и не очень. Многие рассказывали ужасные истории, но ничего не могло пронять Таркиса. Мы даже пообедали в харчевне, и ясновидец заплатил за обед.
В конце концов я полностью выдохся. Да и только поджившая нога от долгих прогулок стала ныть, хоть я и старался укреплять светом внутренних духов жизни. В общем, я готов был признать свое поражение. Конечно, если сэмни просто не насмехается над нами. Хотя Таркис выглядел довольно искренним в своем желании постигнуть неведомое ему до этого чувство. Он поведал нам пару истории из своей жизни, и я даже проникся к нему некоторой симпатией. Мне показалось, что они с Унт’вари составили бы отличную пару, если бы не принадлежали к разным расам. Видимо все адепты Грядущего немного не в себе.
– Сегодня у нас день тренировки, – напомнил я, когда дело уже двигалось к вечеру. – Нам лучше не пропускать занятия, других бесплатных учителей галад и шихун найти сложно.
– Ум, – кивнула Лаки.
– Вы с нами, господин Таркис? Возможно Барах сможет вас как-то научить испытывать жалость.
Сэмни неопределенно пожал плечами.
– Наш караван отправляется завтра, особых дел на вечер у меня не запланировано.
Охотник выслушал нашу просьбу с некоторым удивлением, но не стал прогонять. Барах поведал ему несколько историй про охотников, чья судьба сложилась не самым радужным образом. От сбивчивого, но эмоционального рассказа Альбиши про то, что ее любимый паукот погиб при нападении Багрового Когтя на ферму мне самому захотелось зарыдать. Однако сэмни с фальшивым сочувствием лишь покивал на ее слова, но так и не проникся.
– Ладно, похоже здесь мы бессильны, – развел я руками, окончательно потеряв терпение. – Стоит размяться, пока совсем не стемнело.
– Повторяйте прошлые упражнения. Артур, по мере сил. Не перенапрягай ногу.
– Да, учитель!
Я сделал три сотни повторений прямого укола, суть которого заключалась в резком выпаде на всю длину клинка вперед. При этом начинать надо было из довольно неудобной позиции, при которой потенциальный противник не ожидает от тебя резкого выпада. Назывался прием Облачное лезвие. В боевом варианте необходимо было беззвучно воззвать к стихии воздуха и попросить ее удлинить свой меч. К сожалению, у меня прием полностью не получался из-за плохих отношений со стихией, да и настрой нужный подобрать было непросто.
Сэмни вышел к нам во двор понаблюдать за бесплатным представлением.
– Лаки, как у тебя со светом?
– Достаточно.
– Хорошо, тогда начинаем?
– Ум.
Я принял защитную стойку, выставив щит сбоку. Лаки же стала хаотично двигаться из стороны в сторону, дабы не дать себя сковать моим любимым приемом земляных оков.
Но на сей раз я не собирался атаковать, а намеревался попробовать одну фишку, о которой рассказывал Барах. При хорошей репутации с землей можно провернуть один интересный трюк.
Вокруг шепчущей короткую молитву Лаки начали собираться водные духи.
– Духи земли, по команде укройте меня среди своих! – негромко произнес я, распространяя акир.
Почва под ногами стала мягкой и податливой, готовой повиноваться моим приказам.
Лаки испустила мощную водяную струю, и в этот момент я произнес:
– Сейчас!
Земные пласты послушно разошлись, и я провалился вниз, предусмотрительно задержав дыхание. По моей задумке, мне необходимо было переждать на короткий миг атаку под землей, после чего вынырнуть на поверхность. Но что-то пошло не так. По-видимому, репутации с землей у меня было недостаточно, поскольку я погрузился всего лишь по шею.