Неслышные голоса
Шрифт:
– Мы отстали от животных,- услышал Хьюго,- собака реагирует на свист с длиной волны, неслышной для человеческого существа. За пятьдесят ярдов она слышит звук мяча, катящегося по траве, и рычит в ночной тьме. Хищная рыба за милю чувствует плеск сардины, и мы еще так далеки от понимания удивительных способностей сов и мышей.
Свистки на собачьей волне или шорох катящегося мяча не интересовали Хьюго. Как впрочем и плеск далекой сардины. Не восхищали его и способности сов и летучих мышей. Он лишь хотел слышать указания Джонни Смейтерса, стоящего в десяти ярдах. Но он не протестовал. После того, что врачи сделали с его коленом, Хьюго смотрел на них
– Мы допустили атрофию наших органов чувств,- Хьюго поморщился, так как доктор Себастьян, приподнявшись на цыпочки, засунул ему в ухо какой-то тупой инструмент.- От того, что мы могли, осталось не более трети даже у лучших из нас. Пора выходить на новый уровень общения. Последние концерты для квартета Бетховена рассчитаны на то, что тысячная аудитория падет на пол и будет извиваться в экстазе от невероятного наслаждения. Что же произошло при их исполнении? Все смотрели в программки и прикидывали, успеют ли они пропустить кружку-другую пива до отхода поезда.
Хьюго кивнул. Он ничего не знал о последних концертах Бетховена и не понимал, почему женатый, хорошо воспитанный американец должен извиваться в экстазе на полу концертного зала. Но теперь, если уж он решился обратиться к доктору, Хьюго не собирался с ним спорить. Тем не менее, с этими разговорами о собаках, совах и сардинах, он начал понимать, почему пациенты не толпятся в приемной доктора Себастьяна.
– Крестовый поход!
– воскликнул доктор, прильнув к раструбу хромированной трубки с лампочкой, узкий конец которой, казалось, проткнул голову Хьюго. Пахнущее мятой дыхание доктора согревало его голую шею.- Нужен крестовый поход. У вас очень необычное строение костей, мистер Плейс. Крестовый поход, чтобы убрать преграды перед звуком, раскрыть вновь, вернуть принадлежащее нам в далеком прошлом, чтобы различить неслышные голоса, слышать шелест роз, распускающихся на рассвете, чувствовать опасность, до того, как она стала реальностью, узнать желание, пока оно не высказано. Я никогда не встречал подобную структуру костей, мистер Плейс.
– Ну, тот парень в Грин-Бей весил почти триста фунтов и его локоть...
– Ничего, ничего,- доктор Себастьян наконец вытащил инструменты из уха Хьюго.- Мы будем оперировать завтра утром, мисс Каттави.
– Хорошо,- мисс Каттави сидела рядом, как запасной игрок, готовый в любой момент выйти на поле.- Я обо всем договорюсь.
– Но...- начал Хьюго.
– Все будет в порядке,- перебил его доктор.- Ни о чем не беспокойтесь. К трем часам приходите в клинику Луберхорна "Ухо, глаз, нос".
– Но я хотел бы выяснить некоторые...
– Извините, но я ужасно занят, мистер Плейс,- вновь перебил его доктор Себастьян и выбежал из кабинета. В чистом воздухе медленно таял запах мяты.
– Он вас вылечит,- пообещала мисс Каттави, провожая Хьюго.
– Я в этом уверен,- сказал Хьюго,- но...
– Не удивлюсь, если вы вернетесь, чтобы оперировать и второе ухо...
Когда Хьюго проснулся после операции, у кровати, радостно улыбаясь, стоял доктор Себастьян.
– Естественно, в первое время будет чувствоваться некоторый дискомфорт,- предупредил он.
Хьюго казалось, что в левой половине головы, с частотой шестьдесят выстрелов
– У вас удивительная структура костей, мистер Плейс,- доктор Себастьян приподнялся на цыпочки, чтобы одобрительно улыбнуться Хьюго сверху вниз. Он очень часто вставал на цыпочки, этот доктор Себастьян. С таким ростом следовало специализироваться на коленях и щиколотках, а не заниматься ушами.- Мне ужасно не хотелось заканчивать операцию. Казалось, я открываю новый континент. Какой день вы мне подарили, мистер Плейс! У меня возникло искушение не брать с вас ни цента.
Как выяснилось позднее, доктор Себастьян устоял. Он прислал счет на 500 долларов. Получив его в день возвращения Сибил, через две недели после операции, Хьюго заплатил с радостью. Его слух восстановился. Теперь Хьюго не сомневался, что еще целый сезон будет играть в центре защиты, если Джонни Смейтерс не продан в другую команду и их дружбу удастся возродить вновь.
За левым ухом у Хьюго остался красный шрам, который
Сибил не замечала четыре дня. Она не отличалась наблюдательностью, эта Сибил, если дело не касалось одежды и причесок других женщин. Когда она увидела шрам, Хьюго сказал, что порезался во время бритья. Конечно, для этого ему пришлось бы бриться большим кухонным ножом, которым резали хлеб, но Сибил такое объяснение вполне устроило. Хьюго же впервые в жизни обманул жену. А первая ложь всегда легко сходит с рук.
Появившись в тренировочном лагере, Хьюго первым делом наладил отношения с Джонни Смейтерсом. Сначала Джонни держался холодно, вспоминая, как каждую игру в конце прошлого сезона ему здорово доставалось, когда двое, а то и трое нападающих прорывались по его краю, в то время, как Хьюго мчался на другой конец поля, где ничего не происходило. Но когда Хьюго признался, что после столкновения в Грин-Бей у него появился звон в левом ухе, Джонни все понял, и дело кончилось тем, что они поселились в одной комнате.
Предсезонная подготовка прошла успешно. Тренер с пониманием отнесся к особым отношениям между Джонни и Хьюго, и всегда ставил их в один состав. Играл Хьюго достаточно уверенно, хотя никто не спутал бы его с Диком Баткисом или Сэмом Хаффом*.
Затем начались товарищеские игры, в которых Хьюго, особенно не выделяясь, провел достаточно захватов и несколько раз приземлял мяч. Внимательно прислушиваясь к указаниям Джонни, теперь он гораздо чаще выбирал правильную позицию. Это был обычный сентябрь, похожий на многие сентябри жизни Хьюго - полный пота, синяков, ушибов, ругани тренеров, воздержания по пятницам и субботам, чтобы сохранять силы для игр, страха за жизнь каждое воскресное утро и радости возвращения со стадиона на своих двоих в сумерках воскресного вечера. Короче говоря, Хьюго был счастлив.
Нечто особенное произошло перед окончанием первой календарной игры. Команда Хьюго вела 21:18, но мяч был у соперников на их восьмиярдовой линии. Шли последние минуты, и болельщики так орали, что защитник** команды, Браббледофф, поднял руки, чтобы те поутихли, так как остальные игроки, стоящие в сходке, не слышали его слов. Стало чуть тише, но и теперь Хьюго боялся, что не поймет указаний Смейтерса, когда начнется игра. Он качнул головой, чтобы стряхнуть пот, стекающий на глаза из-под шлема и на мгновение его левое ухо оказалось направленным на сходку соперников. Тут-то и произошло невероятно: Хьюго услышал голос Браббледоффа, будто стоял в сходке соперников рядом с ним. А сходка была минимум