Несостоявшийся стриптиз (сборник)
Шрифт:
В почтовом ящике была только местная газета, выходившая раз в неделю. Ивен вынул ее и раскрыл уже вернувшись на крыльцо.
— Прочти вслух, папа, — сказал К. У.
— Да, — лениво отозвался Клайд, — что там они о нас пишут?
— Вот, — сказал Ивен Мосс. — Банда Барроу пробивается через самое большое окружение.
— Хороший заголовок, — усмехнулся Клайд.
Ивен тоже хмыкнул и продолжил чтение:
— Они пробились через окружение, заявил шериф Смут.
— Смут! — захохотал Клайд, весело хлопая себя по бедру. — Хороша фамилия, ничего не скажешь! — Он
Бонни задумчиво потрогала волосы и промолчала.
— Да уж, — саркастически заметил Клайд. — Мы просто расправили крылышки, поднялись в воздух и улетели. — Он рассмеялся — слишком быстро, слишком громко. — Каково, Бонни? Мы с тобой попали на первую полосу! Здорово, да?
К. У. весело захлопал в ладоши.
— Представляешь, папа, какие знаменитости у тебя в гостях! Неплохо, да?
Ивен Мосс прочертил носком ботинка какую-то фигуру на досках веранды и изобразил на своем широком лице услужливую улыбку.
— Ну да, конечно. Это прямо какая-то фантастика! Большая честь.
У Клайда от этого совсем улучшилось настроение, и, откинувшись на спинку стула, он произнес:
— Вот что я скажу, вам, мистер Мосс. Вы оказали нам гостеприимство, и я хочу заплатить вам сорок долларов. Идет?
Ивен энергично потряс своей круглой, как мяч, головой:
— Нет, нет, мистер Барроу, не надо мне ваших денег. Честное слово, не надо. Я очень рад, что вы оказали мне честь… Да, да. Друзья Кларенса — мои друзья. Имейте это в виду.
— Ну, как знаете, — отозвался Клайд, охотно принимая комплимент. Он снова углубился в газету и стал читать вслух: — Полиция заносит в свой актив поимку Бланш Барроу и убийство Бака Барроу, который скончался, после того, когда его брат Клайд сбежал.
Радостное выражение сразу же исчезло с лица Клайда. Он вскочил на ноги в досаде и обиде. Лицо его вытянулось, губы сжались.
— Сбежал? Чего они хотят этим сказать? А что еще я мог сделать?
— Ну конечно, Клайд, у тебя не было другого выхода, — отозвалась Бонни. — Не волнуйся!
— Мерзавцы! Он уже успел умереть к тому времени. Уже умер! И они это прекрасно знали!
— Ну да, Клайд, Он уже успел умереть.
— Я ничем не мог ему помочь, — продолжал неистовствовать Клайд. — Бак был моим братом, самым близким человеком. Я бы ни за что не оставил его, если бы у него был хоть один-единственный шанс.
— Не волнуйся, милый. Зачем так волноваться из-за какой-то дурацкой статейки?
— Сбежал… — бормотал Клайд, глядя в даль, на поле… — Сбежал! Им ли не знать…
К. У. встал, потянулся и сказал:
— Ну что, папа, может, поедим?
— Пожалуй, — неохотно отозвался Ивен. Он не хотел пропустить ничего из того, что говорили его гости.
— Ну как насчет немного подкрепиться, друзья?
— Потом, мистер Мосс, — сказала Бонни.
— Хорошо, — отозвался тот. — Когда проголодаетесь, то дайте знать. Все, что у меня есть, мисс Бонни — в вашем распоряжении. Для вас и Клайда мне ничего не жалко. Пошли Кларенс.
Они вошли в дом. Когда они оказались на кухне и их не могли услышать с улицы, Ивен обернулся к сыну, побагровев от злости и презрения.
— Как же ты им такое позволил? — рявкнул он.
— Чего? — не понял сын.
— Чего, чего! Как ты позволил им сделать тебе эту татуировку? — яростно говорил Ивен. — Он ткнул сыну в грудь толстым пальцем и прошипел: — Это же просто идиотизм!
К. У. посмотрел на свою грудь, где прихотливым узором распустились красные и синие сердца и стрелы, цветы, ленты, птицы, — все то, что помогла ему выбрать Бонни в салоне, где делали татуировки. Ему тогда это понравилось. Да и теперь он не видел в этом ничего плохого.
— По-моему, здорово, — сказал К. У., помолчав.
— Черт-те что! Ты выглядишь, как какая-то шваль. Разукрасили, к чертям собачьим. Шваль и дешевка.
К. У. покраснел и сказал:
— А Бонни говорит, что получилось красиво.
— Бонни! — фыркнул Ивен. Все его презрение, вся его злость выразились в этом коротком слове. — Что она понимает. Она сама дешевка. Да и Клайд тоже хорош. Два сапога пара. Ты только посмотри, что они с тобой сделали, а о тебе ни слова в газетах. Там даже не сказано, что ты с ними тоже был. Ты просто ноль. Человек, личность которого, видите ли, не удалось установить. Никто! Ты значит, годишься, чтобы им помогать, годишься, чтобы тебя можно было разрисовывать, но назвать тебя по имени — Боже упаси! Ни разу о тебе ни полслова!
— Но папа…
— Я рад, что твоя бедная мать не дожила до этого позора, — проговорил Ивен дрожащим от волнения голосом и презрительно отвернулся.
К. У. посмотрел на свою грудь и, сделав гримасу, сказал:
— Не знаю, что тут такого плохого…
На крыльце по-прежнему сидел Клайд. Он глядел в газету, страдальчески наморщив лоб. Бонни, сидевшей рядом, стало его жалко.
— Как ты себя чувствуешь, милый? — заботливым тоном осведомилась она.
— Все в порядке, — отвечал он. — Гораздо лучше. — Он еще раз поглядел на крупные буквы заголовка и сказал: — Такие дела, Бонни. Как ни верти, а мы добились своего. О нас заговорили все! Вся Америка теперь знает, кто мы такие.
— Да, да, — подхватила Бонни, но энтузиазм ее быстро угас. — Но я устала грабить банки, — вдруг призналась она.
— Я тоже, — отозвался Клайд.
Она с удивлением поглядела на него. В его интонациях было очень немного согласия. Даже теперь он словно блуждал в каком-то совсем особом мире.
— Клайд, ну о чем ты думаешь?
Ее вопрос вернул его на землю. Глаза загорелись, лицо оживилось, на губах заиграла его быстрая улыбочка.
— У меня возникла идея, Бонни! Отличная идея! Гляди! — Он протянул ей газету и ткнул пальцем в фотографию внизу страницы. Бонни увидела строгого седовласого старика с пронзительными глазами. — Ты знаешь, кто это?