Несознательный 2.1
Шрифт:
Наконец кончилось мое заключение. Перед тем, как меня отпустили, сказали, что в деле о вредительстве имеется несколько фигурантов. Главный — Яковлев. Шахурин пока идет как соучастник. Обоих нафиг сняли с постов, а в НКАП вернули Хруничева, причем сразу на место наркома. Но пока в виде И.О. Директора нашего уже отправили 4 дня назад самолетом в Иркутск. И он уже дома.
Я уж думал, как мне показаться в НКАПе. Ведь некоторые вообще волком смотреть будут. Но вышло иначе. Вызвали меня непосредственно к Хруничеву. Михаил Васильевич меня поблагодарил за бдительность и все такое. Но явно не знал, как со мной держаться. То ли по уставу, то ли принять как родного и отблагодарить. Я тут же попросился домой в Иркутск. Там, говорю, дел по горло, мы тут я столько наворотили, что мне тут очень многие будут долго не рады. Собственно на этом и расстались. Меня от нового Наркома отправили сразу на вещевой
Дома Катя поплакала на плече. Директор ей кое-что рассказал. Но совсем чуть-чуть. Ибо не положено. В КБ встретили уже как родного, но заблудшего начальника. К сожалению, людей в Казань все равно пришлось посылать. Правда, не 42 человека, а всего лишь 23. Остальных нашли в других местах. В том числе некоторых из тех, кого ранее перевели из Казани в Уфу и Куйбышев.
И продолжили мы жить-поживать, да шишки себе набивать. А война продолжалась. Ей не было никого дела до дела в Наркомате авиационной промышленности. Кстати, когда меня выпустили с конспиративной квартиры НКВД, все мои эскизы по БТР-40 отобрали. Сказали, что в дальнейшей работе они мне не нужны, а им может для чего и сгодятся. Главное же, что я вынес из этой истории, что я нахожусь под колпаком, но сомнительно, чтобы надсмотрщики заподозрили во мне что-то сверхъестественное. Непонятное — может быть и сколько угодно. Но и только. А «изобретать» то, до чего еще никто не додумался, это не преступление даже в их глазах. Потому пусть себе смотрят. Просто осторожнее стану, вот и все. А больше ничего особого мне не требуется.
— Хорошо, я тебя понял, — удовлетворенно сказал Верховный Берии, выслушав доклад по ходе контрразведовательной операции по обеспечению предстоящего зимнего наступления Советской Армии. — Держи меня в курсе событий. А теперь расскажи как мне, что там у нас творится в НКАПе, ну и про нашего молодого иркутского гения в частности.
— Следствие идет, Коба. Открываются все новые грешки руководителей разного ранга. Следствие началось недавно, но корни произошедшего видны уже сейчас. Банальная зависть одного из авиаконструкторов перед успехами другого или других. А также борьба за славу, всеобщее признание, внимание высших лиц государства и прочее. До войны немецкий Ме-109 многим, в том числе руководству НКАПа, ВВС, да и нам тоже казался идеалом истребителя. Именно поэтому перед войной под производство V-образных двигателей для русского аналога Ме-109 были выделены дополнительно два моторных завода к уже существующим. И так было до тех пор, пока не Иркутский моторный завод не прогремел со своим двигателем. Сначала 1300 лошадиных сил, а потом и все 2 тысячи. НКАП тогда рискнул и выделил под проект оборудование и кадры. И у иркутян пошло дело. Очень хорошо пошло. Именно с иркутским двигателем уже казалось бы устраненный молодыми конкурентами со сцены Поликарпов смог восстановить свое реноме. Началась война, которая показала, кто чего стоит. Конструкции истребителей многих молодых да ранних авиаконструкторов так и не пошли дальше опытных образцов. Потом постепенно сняли с серии сначала ЛаГГи, а потом и МиГи. Из истребителей с V-образным двигателем водяного охлаждения остался один истребитель Яковлева, как лучше всего проработанный из всех конкурентов. Он долгое время составлял больше половины наших истребителей. Конструкция постепенно совершенствовалась, но Як так и оставался истребителем несколько недовооруженным, с не слишком мощным двигателем и надежным двигателем, с небольшим радиусом действия и так далее. И все из-за двигателей Климова, которые всегда немного проигрывали немецким аналогам в мощности и серьезно в ресурсе. При этом они начисто проигрывали во всем бесшатунным двигателям Иркутского завода. А это означало, что Яки всегда будут проигрывать истребителям Поликарпова и Иркуту. Таким образом Яковлев оказался поставлен в положение вечного третьего. Когда в Перми Швецов создал и запустил в серию свой М-82, по сути ничего для Яковлева не изменилось. В КБ Яковлева создавалась машина под этот двигатель, но не слишком спешно. Основные усилия КБ были сосредоточены на улучшении Як-1. В итоге же М-82 пошел на истребители Поликарпова-Лавочкина. А вот когда в Перми довели воздушник М-71, Яковлев оказался не готов к такому быстрому развитию событий. Фактически доказано, что он предпринял ряд действий, чтобы отсрочить постановку этого двигателя в серию с тем, чтобы успеть доработать собственный планер под этот мотор. Но Швецов воспротивился отстрочкам, пробился к тебе и в итоге движок пошел в серию. И лучшим
— Лаврентий, тебе бы книги приключенческие писать. Так складно говоришь, аж зависть берет. Не пробовал? — посмеиваясь в усы проговорил Сталин. — Нет, ты продолжай, продолжай. Складно у тебя выходит.
Берия в свой адрес шутку Хозяина не принял, и продолжил обстоятельный рассказ:
— И тут с уходом Хруничева из НКАПа в Наркомат боеприпасов Яковлева назначают заместителем наркома. При этом Казанский моторный, который раньше выпускал двигатели М-105 для истребителей Яковлева в том числе, передают под серию иркутских двигателей. А у Климова пошел двигатель М-107. Вроде бы неплохой, мощный, но вот беда, ресурс никакой. В несколько раз меньше ресурса иркутских движков. И тогда Яковлев под разными вполне правдоподобными предлогами начал перетаскивать из Казани важных спецов в Уфу, Куйбышев и КБ Климова. Официально — потому как они специалисты по двигателям Климова и для целей улучшения качества М-107. Причем брал и тех, которых обучали иркутяне. Вообще это все внутренняя кухня НКАПа, и Наркомат имеет на нее право. Правда при одном условии. Если это не мешает перспективным планам развития производства. И вот тут уже начинается уголовное дело, поскольку эти действия замнаркома привели к тому, что Казань до сих пор не может нормально освоить новые для себя бесшатунные двигатели Иркутского завода. Просто не хватает высококвалифицированных кадров, которые и увел с завода Яковлев. Шахурин, когда это узнал, имел серьезный разговор с Яковлевым и грозился выгнать того нафиг. Спецов собирались вернуть, и даже кого-то из них вернули, но Шахурин выполнение своего приказа не проконтролировал. А когда дошло до того совещания и выяснения, кто же за все это будет отвечать, оказалось, что переведенные спецы в основной своей массе в Казань так и не вернулись, Шахурин, похоже, испугался, что Яковлев вместе с собой утащит и его, и чтобы не выносить сор из избы, прикрыл своего зама. В итоге на известном тебе и важном заседании НКАПа и ВВС все шишки достались директору Иркутского моторного завода и нашему вундеркинду. Причем, если б иркутяне взяли под козырек, ущерб от действий Яковлева и самого Шахурина был бы еще больше. Но благодаря решительности руководства Иркутского завода и КБ все пошло так, как пошло. В итоге вместо банальной зависти и злоупотреблении служебными полномочиями мы имеем дело о вредительстве. Сорван заказ на выпуск значительной партии бесшатунных двигателей в Казани к началу зимней кампании 43–44 годов, что влечет за собой срыв поставок в войска новой техники. А именно штурмовиков Су-8 и истребителей-бомбардировщиков По-6.
На этом Берия замолк, давая понять, что рассказ закончил. Верховный немного посидел, крутя в руках незажженную трубку, а потом выругался по-грузински.
— Вот чего им не хватает, а? Вот, скажи мне, Лаврентий, чего?! Интиллигенты хреновы! Что техническая интилигенция, что творческая. Как пауки в банке, как змеи ядовитые. Наградами не обошел, слава имеется. Ан нет, все мало. Все чего-то урвать хотят. Я ведь к этому Яковлеву давно присматриваюсь. Хотел даже своим советником по авиации сделать. Специалист грамотный, все может аргументированно по полочкам разложить. А все туда же.
Собеседники еще поговорили по обстоятельствам дела, а потом Сталин спросил:
— А что там с нашим вундеркиндом?
— Сейчас расскажу, — Берия устроился поудобнее на стуле и продолжил. — Если кратко, то проявил сообразительность и решимость в самом деле. Будучи в Москве подкинул интересную идею нашим нефтехимикам по каталитическому крекинга насчет катализатора. Там еще с времен командировки в Иркутск группы нефтехимиков эта тема тянется. Может что и выйдет. Пока сидел у наших осназовцев, набросал эскиз колесного бронетранспортера по типу американского М-3 «Скаут». Показывали эскизы инженерам с ЗИСа. Они дали довольно высокую оценку нарисованному на коленке. И армейские первичный интерес проявили. Я отправил эскизы на ГАЗ. Если разрабатывать бронетранспортер дальше, то как раз горьковчанам. Кроме того пока Шибалин сидел взаперти, с ним было проведено несколько бесед на тему его многочисленных успехов. Но тут ничего добиться не удалось. Осторожный он и скрытный. Если судить по его объяснениям, то у него все выходит просто и логично. Но у других то так не получается. Я нюхом чую, что что-то тут не так. Что-то он скрывает. Неспроста все его достижения во многих областях. Но не арестовывать же его из-за этого и не применять к нему специальные меры воздействия. Кто-кто, а он точно не враг. Нам бы таких, да побольше. Но при этом он себе на уме.