Неспящие
Шрифт:
— Вот ведь…
— Вам с Ремом нужно вернуться в Нижний город и попытаться пересидеть там, — сказала Кана. Дези протестующе замотала головой.
— Там хрень какая-то творится. И к тому же, мы втроем оказались по уши в говне, почему это мы должны тебя бросать? — она взяла Кану за руки и улыбнулась, заглядывая ей в глаза, как будто только что дала жизнь лучшей на свете шутке.
— Как минимум потому что это я попросила помощи у Габриэля.
— Чтоб вытащить меня. Если мы будем так разбираться, кто прав, а кто больше всех виноват — просто время потратим. Я тебя не брошу, — хлопнула ее по плечу Дези. Кана удивленно вскинула брови, пытаясь понять, в какой момент их связали такие близкие
— Это недальновидно. Вы можете попасть в куда большие неприятности.
— Да вообще фигня. Мама точно переживать не будет, — осклабилась Дез и задумчиво почесала подбородок. — Как же хочется выпить. У тебя нет никакой заначки?
Кана испуганно помотала головой. Дези устало махнула рукой.
— Даже на случай дерьмовых дней, как сегодня? Как ты вообще живешь?
— Есть медитации, которые помогают успокоиться. Еще можно книги читать или…
— Ты же врач. Сама должна знать, что стресс лечится сексом. Моя мама всегда так говорила.
— Я не… — она махнула рукой и воспользовалась шансом, чтобы ускользнуть и проверить повязку Рема. Но Дези следовала за ней, как тень.
— Не суетись ты над ним так, жить будет, — хмыкнула девушка, но Кана внимательно смотрела за изменениями показателей на планшете. «Кассандра» изучила данные, собранные за несколько дней, и выставила подробный отчет.
— Скажи, а у вас диета из таблеток и алкоголя — это норма? Ну, в Нижнем городе.
— Типа того, да. А что?
— Сможешь разобрать? — попросила она, протягивая девушке планшет. Словно сама не хотела произносить вслух вывод, напрашивавшийся сам собой на основе витиеватых графиков. Дези нахмурилась, но принялась читать отчет.
— Чтоб ты понимала, это перспектива ближайшего месяца. Гениальный яд вы едите, конечно. Минимальная токсичность со скрытым накопительным эффектом. Никакой зависимости, но он вызывает нарушения нервной системы, которые потом сам и блокирует. Мозг просто забывает, что ему нужно спать и угасает. Гениально, — произнесла девушка и тут же ощутила острое желание помыть рот с мылом. Сделать хоть что-то, чтоб отменить эти слова, разорвать их связь с Ремом. Кана с бесстрастным лицом палача перелистнула страницу. На новом листе появился рисунок мозга с подсвеченными областями.
Дези поджала губы и чуть не уронила планшет. Трясущимися руками передала его Кане.
— А мне такую штуку можешь посчитать?
— Да.
— А придумать лекарство от этого? Ты же врач.
— Я не фармаколог, — виновато произнесла девушка.
— Да что ты вообще умеешь тогда?!
— Я… Я изучаю сон, — говорила она, с каждым словом растрачивая последние крупицы уверенности. Дези смотрела на нее слишком серьезно. Во всех ее чертах читалось: «Ну и бесполезная же ты сука». Но она ничего не сказала. Только стиснула кулаки и вклинилась между Каной и Ремом.
— Я послежу за ним. Иди отдохни.
— Я справлюсь. Тебе самой нужен отдых.
— Расслабься. Я это делала уже кучу раз.
Кана слишком устала, чтобы спорить. Она только кивнула, потратив остатки сил на благодарное выражением лица, и ушла в ванную. Больше всего хотелось смыть с себя этот день, выполоскать его из памяти до последнего фрагмента. Ей казалось, что она сходит с ума. Это не ее жизнь, не то, чем она должна была заниматься.
Прохладные струи воды барабанили по коже, но вместо спокойствия приносили только нервозность. Кана скребла пальцами спину, шею и плечи до красных полос, а в голове болезненно пульсировало: «Идиотка! Идиотка!». И сквозь это насмешливое плюющееся слово проступало острое, режущее до кости чувство вины.
«Ну и что ты кому хотела доказать? Что можешь создать гениальное исследование? Что можешь изменить мир не хуже нейросети?» — едкий внутренний голос хлестал ее по нервам, пока Кана не встряхнулась, как ошпаренная. Настройки температуры слетели из-за перепада напряжения, и теперь ее поливало ледяной водой. Ученая выбралась из душа, наскоро вытерлась и бросилась в свою комнату, сжимая в руках планшет.
Она точно знала, из-за чего начались все ее проблемы. Не зажигая света, она рухнула на постель и включила устройство прежде, чем успела перехватить пылающий взгляд своего отражения в черном стекле. Кана забралась в тот самый зашифрованный угол памяти, где хранилась ее рукопись. Одного взгляда на файл было достаточно, чтобы ладони вспотели. Как при первой встрече с Тимидо, когда она сперва была очарована, а теперь захлебывалась в горечи.
«Я не позволю тебе испортить мою жизнь», — прошептала она и одним движением отправила файл в корзину.
На мгновение всю ее окутала звенящая тишина. Казалось, время замерло, чтобы тут же звенящей от напряжения спиралью начать раскручиваться вспять. Корень зла выкорчеван, причины сидеть в Лас-Риасе нет. Кана закрыла глаза, представляя, как откроет их и увидит знакомые с детства мосты и покатые крыши. Но когда она подняла веки, взгляду все еще предстала темная пустая комната. Чуть смазанная из-за пелены слез.
Глава 16. Свидания
Гектор Рива потянулся изо всех сил, словно одно это движение могло отменить десять часов сидения в позе креветки. Трекер на руке пикнул, благодаря инспектора за то, что он все-таки решил подать признаки жизни. Молодой человек поднялся из-за стола и принялся мерить шагами кабинет, заново вспоминая, что такое прямохождение.
«Кабинет инспектора» только звучал солидно. На деле это была маленькая тесная каморка, которая вмещала только стол и кресло, раскладывавшееся в тесную одноместную кровать. Ничего лишнего, никаких пылесборников вроде коробок с документами. Все материалы дела проецировались прямо на голографическую доску. Не было даже часов, за которые мог зацепиться глаз. Время работы Гектор отслеживал по постепенно увеличивавшемуся числу кофейных отпечатков на столешнице. Судя по размытым коричневым кольцам, было около пяти часов вечера. В голове копошилась тревога, а вместе с ней — ощущение прожитого впустую дня. Он потратил целые сутки на сбор материалов по делу об ограблении галереи — разослал все на свете запросы, а получить смог только записи камер видеонаблюдения. Из-за того, что Габриэль Тимидо назвал свое собственное ограбление «благотворительной акцией», никто не стал затруднять себя составлением протоколов и написанием отчетов. На Гектора, пытавшегося втолковать коллегам-инспекторам, что дело тут не в политическом ходе, смотрели как на шизика. А чего он хотел, если на его личной рабочей доске до сих пор висел портрет Дезире, которую освободили по запросу кандидата в губернаторы? В участке молодого и амбициозного Риву уже считали одержимым этой девчонкой.
А Гектор, как мог, собирал на нее информацию. Девушка была либо слишком умна и гениально играла роль дурочки из трущоб, либо реально не понимала, что происходит. Профессиональное чутье Ривы требовало в этом разобраться. С появлением девчонки в городе начала твориться какая-то фигня. Гектор не знал, как конкретнее описать происходящее, больше всего оно напоминало тараканье копошение. Хотя все вокруг говорили, что это нормальное состояние города во время предвыборной гонки — либеральный кандидат занимается «спасением котят», чтобы потом весь мир увидел, что ни один выходец из Нижнего города не может прижиться в их прекрасном и продвинутом мире. И все же Гектор не унимался. Его беспокоил еще и новый протеже Тимидо.