Несвоевременные мысли (LII - LXIV)
Шрифт:
Это - не правда. Обращаясь к наиболее сознательным представителям рабочего класса, я говорю:
Фанатики и легкомысленные фантазеры, возбудив в рабочей массе надежды, не осуществимые при данных исторических условиях, увлекают русский пролетариат к разгрому и гибели, а разгром пролетариата вызовет в России длительную и мрачную реакцию.
Далее в "Правде" напечатано:
"Всякая революция, в процессе своего поступательного развития, неизбежно включает и ряд отрицательных явлений, которые неизбежно связаны с ломкой старого, тысячелетнего государственного уклада. Молодой богатырь, творя новую
Я не могу считать "неизбежными" такие факты, как расхищение национального имущества в Зимнем, Гатчинском и других дворцах. Я не понимаю,- какую связь с "ломкой тысячелетнего государственного уклада" имеет разгром Малого театра в Москве и воровство в уборной знаменитой артистки нашей, М. Н. Ермоловой?
Не желая перечислять известные акты бессмысленных погромов и грабежей, я утверждаю, что ответственность за этот позор, творимый хулиганами, падает и на пролетариат, очевидно бессильный истребить хулиганство в своей среде.
Далее: "молодой богатырь, творя новую жизнь", делает все более невозможным книгопечатание, ибо есть типографии, где наборщики вырабатывают только 38% детской нормы, установленной союзом печатников.
Пролетариат, являясь количественно слабосильным среди стомиллионного деревенского полуграмотного населения России, должен понимать, как важно для него возможное удешевление книги и расширение книгопечатания. Он этого не понимает на свою беду.
Он должен также понимать, что сидит на штыках, а это - как известно не очень прочный трон.
И вообще - "отрицательных явлений" много,- а где же положительные? Они не заметны, если не считать "декретов" Аенина и Троцкого, но я сомневаюсь, чтоб пролетариат принимал сознательное участие в творчестве этих "декретов"2. Нет, если бы пролетариат вполне сознательно относился к этому бумажному творчеству,- оно было бы невозможным в том виде, в каком дано.
Статья в "Правде" заключается нижеследующим лирическим вопросом:
"Когда на светлом празднике народов в одном братском порыве сольются прежние невольные враги, на этом пиршестве мира будет ли желанным гостем Горький, так поспешно ушедщий из рядов подлинной революционной демократии?"
Разумеется, ни автор статьи, ни я не доживем до "светлого праздника" далеко до него: пройдут десятилетия упорной, будничной, культурной работы для создания этого праздника.
А на празднике, где будет торжествовать свою легкую победу деспотизм полуграмотной массы и, как раньше, как всегда - личность человека останется угнетенной,- мне на этом "празднике" делать нечего, и для меня это - не праздник.
В чьих бы руках ни была власть,- за мною остается мое человеческое право отнестись к ней критически3.
И я особенно подозрительно, особенно недоверчиво отношусь к русскому человеку у власти, - недавний раб, он становится самым разнузданным деспотом, как только приобретает возможность быть владыкой ближнего своего.
LV
Затратив огромное количество энергии, рабочий класс создал свою интеллигенцию - маленьких Бебелей1, которым принадлежит роль истинных вождей рабочего класса, искренних выразителей его материальных и духовных интересов.
Даже в тяжких условиях полицейского государства рабочая интеллигенция, не щадя себя, ежедневно рискуя своей свободой, умела с честью и успехом бороться за торжество своих идей, неуклонно внося в темную рабочую массу свет социального самосознания, указывая ей пути к свободе и культуре.
Когда-нибудь беспристрастный голос истории расскажет миру о том, как велика, героична и успешна была работа пролетарской интеллигенции за время с начала 90-х годов до начала войны.
Окаянная война истребила десятки тысяч лучших рабочих, заменив их у станков людьми, которые шли работать "на оборону" для того, чтоб избежать воинской повинности. Все это люди, чуждые пролетарской психологии, политически не развитые, бессознательные и лишенные естественного для пролетария тяготения к творчеству новой культуры,- они озабочены только мещанским желанием устроить свое личное благополучие как можно скорей и во что бы то ни стадо. Это люди, органически неспособные принять и воплощать в жизнь идеи чистого социализма.
И вот, остаток рабочей интеллигенции, не истребленный войною и междоусобицей, очутился в тесном окружении массы, людей психологически чужих, людей, которые говорят на языке пролетария, но не умеют чувствовать попролетарски, людей, чьи настроения, желания и действия обрекают лучший, верхний слой рабочего класса на позор и уничтожение.
Раздраженные инстинкты этой темной массы нашли выразителей своего зоологического анархизма, и эти вожди взбунтовавшихся мещан ныне, как мы видим, проводят в жизнь нищенские идеи Прудона2, но не Маркса, развивают Пугачевщину, а не социализм и всячески пропагандируют всеобщее равнение на моральную и материальную бедность.
Говорить об этом - тяжело и больно, но необходимо говорить, потому что за все грехи и безобразия, творимые силой, чуждой сознательному пролетариату,- отвечать будет именно он.
Недавно представители одного из местных заводских комитетов сказали директору завода о своих же рабочих:
– Удивляемся, как вы могли ладить с этой безумной шайкой!
Есть заводы, на которых рабочие начинают растаскивать и продавать медные части машин, есть очень много фактов, которые свидетельствуют о самой дикой анархии среди рабочей массы. Я знаю, что есть явления и другого порядка: например, на одном заводе рабочие выкупили материал для работ, употребив на это свой заработок. Hо факты этого рода считаются единицами, фактов противоположного характера - сотни.
"Новый" рабочий - человек, чуждый промышленности и не понимающий ее культурного значения в нашей мужицкой стороне. Я уверен, что сознательный рабочий не может сочувствовать фактам такого рода, как арест Софьи Владимировны Паниной3. В ее "Народном доме" на Лиговке учились думать и чувствовать сотни пролетариев, точно так же, как и в Нижегородском "Народном доме", построенном при ее помощи4. Вся жизнь этого просвещенного человека была посвящена культурной деятельности среди рабочих. И вот она сидит в тюрьме. Еще Тургенев указал, что благодарность никогда не встречается с добрым делом5, и не о благодарности я говорю, а о том, что надо уметь оценивать полезный труд.