Нет - это да
Шрифт:
— Ах, хуанди… — почти плачет она.
— Не ори, я тебя не трону, — шепчет ей в ухо Тай. — Сиди смирно.
Он поддерживает репутацию недалёкого и озабоченного юнца — так выгоднее. К тому же не ровен час — пойдут сплетни о его безумии. Женщины гарема наверняка обсудили его неудачу между собой, это слышали служанки, которые уже разнесли по всему Вейну. И доказать бы обратное, отымев хотя бы близняшек — так, чтобы они на четвереньках от него уползали, но где гарантия, что этот конфуз снова не повториться? Да и вообще… как бы он не
— Хуанди, могу ли я предложить чего-нибудь особого? — перед Таймэном склоняется сама дайна.
— Думаю, да.
Тай сбрасывает с колен оцепеневшую девушку и идет вслед за женщиной в жёлтом кимоно. Жёлтый — цвет мудрости. Мудрость ему не помешает.
— Вы хотите выкупить восход луны Осие?
— Кто такая Осие? А, нет. Мне нужна не женщина.
— Ютау?
Таймэн выложил столбиком пять квадратных золотых монет и молча уставился на дайну. Та покачала головой:
— Всё, что вы скажете, будет скрыто здесь. Ваши слова не превратятся в ласточек.
— Хорошо, — Тай побарабанил пальцами по столу. — У меня есть женщина. Она невинна. Я хочу знать, как сделать так, чтобы ей не было больно и неприятно.
— Ваше желание делает вам честь, хуанди. Женщина вас любит?
— А если нет?
— Но вы ей не противны?
Тай тряхнул головой.
— Не противен. Она будет моей в любом случае. Но я хочу все сделать идеально.
Дайна покачала головой с тихой улыбкой.
— Женщины любят ушами, мой хуанди. Говорите ей ласковые слова. Скажите, что она красивее всех на свете.
— Это я знаю. Меня интересует практика.
— Для начала стоит понять, какая она. Женщина-огонь или женщина-холод. Она смеётся или грустит? Что она любит?
— Театр любит. Стихи любит. Спокойная. Смеётся мало. Любит старые вещи. И мне кажется, долго таит обиды.
— Женщина-зима.
— Это хорошо или плохо?
— Женщина-зима верная. Она отдаст свое сердце мужчине навсегда. Но ее сложно согреть. Если отпустить ее руку — она закроется в себе, спрячет глаза. Будет улыбаться, никогда не покажет боль или обиду. С такой женщиной сложно. Но зато она не предаст ни от злости, ни от глупости.
— Да, это про нее.
— С ней нужно быть честным. Нельзя дать обещание и не выполнить его. Она уйдет, если решит, что так нужно. Даже если ей будет больно.
— А что в постели-то делать? — нетерпеливо спросил Тай.
— Быть честным. И не спешить. Согреть ее. Понять, что ей нравится. Ласкать ее руками и ртом, пока она не растает. Женщину-зиму нужно направлять осторожно, она сама с трудом понимает, что нужно ее телу. Она не скажет "целуй здесь" или "сделай так". Она скорее закроет глаза руками.
Тай кивал, запоминая. Потом дайна перешла к позам, в которых боль при первом разе будет наименьшей, к использованию вспомогательных средств, к зельям и игрушкам. Тонкостей было много, но ему они были нужны. Он понимал, что все равно не оставит ее в покое.
Она вернулась в его душу, словно то демон из детской сказки, рассказанной ему Шань Тайлином, как один крестьянин пожаловался монаху, что в его доме поселился демон. Монах изгнал демона, но предупредил крестьянина, что дом нужно наполнить любовью и радостью, чтобы демон не вернулся. Но крестьянин никого не любил. И в один день демон заглянул к нему в окно, увидел, что дом пуст, и вернулся, да не один, а привёл с собой семерых друзей.
Так и Мэй. Он думал, что изгнал ее, а она вернулась. Во Франкии он просто хотел ее, он играл с ней. А теперь сходил с ума от того, что она ему не принадлежит.
Некстати вспоминалась история деда Аяза, который жену попросту украл и сделал своей почти насильно. Таймэн очень хотел бы с ним сейчас посоветоваться, но увы — Степь далеко. Во всяком случае, дед с бабушкой были счастливы вместе — значит, способ рабочий.
А Мэй даже красть не нужно, вот она, рядом. На его половине дворца. Мать знала, что делала, когда поселила её не в гостевых, а в гаремных покоях. Попалась, птичка. Не улетишь. Моей будешь, пусть даже насильно.
Глава 18. Капитуляция
Он поймал ее в коридоре — как тогда, год назад. Одну — специально караулил, что ли?
Сделал шаг навстречу, еще один. Глаза у него горели каким-то безумием. Мэй попятилась. Он наступал с пугающе бесстрастным лицом до тех пор, пока она не упёрлась спиной в стену, а затем поставил руки по обе стороны от ее плеч и склонился так низко, что почти коснулся носом ее носа.
— И что это за маленькая птичка залетела на мою территорию? — вкрадчиво спросил он, опаляя ее губы своим дыханием.
— Эт-то не твоя территория. Здесь моя комната, — прошептала Мэй, всхлипывая от неимоверного облегчения. Ей хотелось плакать от счастья, что перед ней был прежний Тай.
— Ошибаешься. Вся женская половина — моя. Никакой другой мужчина не имеет права сюда заходить. Каждая служанка, каждая живущая тут девушка принадлежит мне.
— Но не я!
— Все, кто здесь находятся, мэйли.
— Но… я не знала!
— Мне плевать. Ты еще скажи, что моя мать не спрашивала, хочешь ли ты тут жить…
Мэй прищурилась. Он снова начинал ее бесить.
— Отпусти меня, — потребовала она. — Я не твоя подданная! Я немедленно попрошу другую комнату!
— Попробуй уйти, — хмыкнул он, внезапно впиваясь жалящим поцелуем в ее открытую шею. — Здесь не Франкия. Здесь я не обязан сдерживать свои желания.
Мэй дернулась и толкнула его грудь, одновременно поднимая коленку и целясь ему в пах. Будет знать, как угрожать невинным девушкам! Он разгадал ее маневр, вовремя отпрянув.
— Я так понимаю, моя мэйли ничуть не стала более покорной? — насмешливо произнёс Таймэн. Эта игра была ему знакома, он пришел в себя и теперь забавлялся. — Придётся тебя наказать.