Нет ночи без звезд. Зеркало Мерлина
Шрифт:
Бригитта беспокойно зашевелилась. Война, война с крылатыми шлемами — больше ни о чём мужчины не могут думать. Так мало стало обручений и свадеб. А она с каждым месяцем становится старше. Но отец всё ещё не выбрал для неё мужа. Бригитта хорошо знала, что сплетничают и об этом. Если не сейчас, то позже эти сплетни могут отпугнуть возможных поклонников.
Война. Бригитта недобро усмехнулась, и в её взгляде, устремлённом на собравшихся внизу, сверкнула злоба. Мужчины всегда сначала думают о войне. Какое им дело, если захватчики проникли в долины за много миль от них? Какая разница людям
Итак, он бросил жену, чтобы жениться на дочери саксонского повелителя… Интересно, как выглядит новая королева. Вортиген стар, у него взрослые сыновья, которые поднимут меч на защиту опозоренной матери. Вестник сообщил, что они собирают для этого близких и дальних родичей. Но саксы защитят новую королеву. И опять война! Бригитта не могла вспомнить, когда в доме клана не звенело бы оружие. Ей стоило чуть поднять голову, и она видела белеющие под карнизами крыши черепа — трофеи войн и прошлых набегов.
Причём она не думает, что Найрен испытывает симпатию к верховному королю. Десять дней назад прибыл Другой вестник и был принят гораздо радушнее, стройный смуглый мужчина с чисто выбритым лицом, в латах и шлеме — форме императорского войска. Императора Давно не стало, хотя говорят, что за морями империя ещё существует. Но на этой земле имперские орлы не появлялись со времён молодости её отца.
Похоже, что по крайней мере один вождь ещё верит в императора. Смуглый вестник прибыл от него призвать людей Найрена под боевые знамёна империи — как и вестник, из-за которого сегодняшний сбор. У того, первого, двойное, трудное для произношения имя в стиле римлян. Бригитта произнесла его вслух, гордясь тем, что хорошо владеет древней речью и может произнести его правильно.
— Амброзиус Аврелианус. — И добавила не менее странный титул: Dux Britanniae. Лугейд сказал, что на чужом языке это значит — Вождь Британии. Слишком громкий титул: ведь половина земли полна новыми родственниками Вортигена — крылатыми шлемами из-за моря.
Отец её в старину учился в Акве Сулис, когда император Максим правил не только землями за морем, но и Британией. Он помнит, что тогда следовало опасаться только набегов шотландцев и пограничных стычек. Он преклонялся перед римлянами, и в числе других Вортиген изгнал его из городов, потому что верховный король опасался влияния таких людей.
Тогда Найрен вернулся в край своих отцов и собрал вокруг себя родственников. Может быть, он лишь выжидал… Бригитта снова отпила эля. Отец всегда сам принимает решения.
Она посмотрела на отца. Вон он сидит на высоком сидении в центре. Одет не так ярко, как окружающие. Рубашку ему она сшила сама, украсив её рисунками со старой вазы — переплетением зелёных и золотых листьев. Брюки тёмно-красные, плащ того же цвета. Лишь широкое золотое ожерелье, браслеты на запястьях и кольцо на пальце соответствовали великолепию украшений остальных. И всё же именно он здесь главный. Человеку, вошедшему в дом клана и увидевшему Найрена, не нужно спрашивать, кто здесь вождь. Глядя на отца, Бригитта почувствовала гордость. Найрен, не проявляя никаких чувств, вежливо слушал посланца верховного короля. А тот склонился вперёд, явно желая произвести впечатление на мелкого вождя, каким считает Найрена верховный король.
Но влияние вождя клана выходит далеко за пределы его дома, и многие в горах внимательно прислушиваются к его словам. Мудрость Найрена известна, он удачно воюет и хорошо руководит набегами. Он мог бы провозгласить себя королём, как многие окружающие, но предпочёл не делать этого.
Бригитта снова нетерпеливо шевельнулась. Ей хотелось, чтобы отец поскорее отослал посланца высокого короля и чтобы они могли спокойно пировать.
Сквозь гул голосов она слышала рёв ветра. Снаружи буря. А в такую ночь буря может принести войско тьмы.
Бригитта взглянула на Лугейда, сидевшего рядом с её отцом. Он владеет древними знаниями и установил защиту на эту ночь. Хотя борода его седа, худое тело не согнуто и вообще признаков старости не видно. Ярким пятном выделяется его белая одежда. С отсутствующим видом поглаживая бороду, Лугейд тоже слушал посланца Вортигена.
Римляне пытались уничтожить древние знания, и пока они были у власти, люди, подобные Лугейду, скрывались. Теперь они снова пользовались почётом, и к их словам прислушивались. Бригитта сомневалась в том, что Лугейд на стороне верховного короля: он и ему подобные обладатели древних знаний любили крылатые шлемы не больше, чем римлян.
От крепкого эля у Бригитты слегка закружилась голова. Отставив в сторону кубок, она сонным взглядом смотрела на игру пламени в очаге внизу. Языки пламени подпрыгивали, извивались, танцевали быстрее и грациознее, чем любая девушка на лугу в канун Белтейна — праздника огня. Вверх и вниз… Ветер загудел так громко, что Бригитта с трудом слышала голоса внизу.
Скучно. Пир, который обещал быть таким весёлым, испорчен глупой войной. Бригитта широко зевнула. Она была разочарована. Вчера съехались отдалённые родственники, и у Бригитты появилась надежда, что среди них отец найдёт наконец поклонника, которого одобрит.
Она попыталась рассмотреть внизу лица незнакомцев… Но все они виделись ей лишь смутными пятнами, покрасневшими от близости пламени; кричащая расцветка пледов и костюмов сбивала с толку. Хотя среди них есть и юноши, и опытные воины, ни один из них не привлёк вчера её внимания. Но, конечно, она в любом случае послушно пойдёт с тем, кого назовёт отец.
Её постоянная печаль в том, что он не называет никого. Они уйдут на войну, все эти возможные поклонники, многие погибнут, и выбор станет меньше. Печальная утрата. Бригитта покачала головой, затуманенной элем, загипнотизированная игрой огня. И вдруг поняла, что больше не выдержит.
Бригитта встала и пошла в свою комнату. Вторая дверь её спальни выходила на парапет стены — внешней защиты крепости. Дверь плотно закрыта, но свист ветра слышался сквозь неё ещё отчётливее. В дальнем углу тускло горела лампа. Бригитта сняла платье и, завернувшись в плащ, легла на кровать у стены. Она дрожала не столько от холода, шедшего от камня, сколько от страха перед ветром, перед тем, что могут принести его порывы в такую ночь. Но Бригитта хотела спать, глаза её сонно закрылись, лампа затрещала.