Нет ночи без звезд. Зеркало Мерлина
Шрифт:
Он покачал головой. Ответ есть! Он таится в подсознании, закрытый сведениями, сообщёнными зеркалом. Но ответ принадлежит этому миру, а не миру зеркала.
Великая Мать и её жрицы, залившие землю кровью человеческой…
Великая Мать и…
Из глубины памяти Мерлин извлёк то, что когда-то говорил ему Лугейд. У Матери был соперник. Позже соперник стал её мужем: Рогатый Бог, которому приносили жертвы охотники. Рогатый Бог… верят ли в него эти жрицы?
Времени для размышлений оставалось мало. Мерлин мог бежать — но вся его натура восставала против этого; к тому же он знал,
Мерлин встал. Сознательно отключился от криков охотниц. Всмотрелся в себя, надеясь, что не всю энергию истратил в замке на озере. Перед ним не было зеркала, в котором он мог бы проверить иллюзию. Он надеялся лишь на картину в своём сознании.
Теперь преследовательницы были уже так близко, что он мог различить их белые тела среди кустов, развевающиеся волосы. Подобно Нимье, они были обнажены, лишь на шее ожерелье из желудей. И всех возрастов: девушки, едва достигшие зрелости, матроны с свисающими грудями, кормившими детей, старухи, чья кожа казалась высохшей под луной.
Увидев его, они замолчали. На их лицах горела ярость — тёмная сторона их богини. В глазах стояла жажда крови. Мерлин заставил себя не думать ни о чём, только о созданной им защите.
Передовые женщины оказались на расстоянии прыжка, но вдруг они замешкались, в их взглядах мелькнуло удивление. Если его иллюзия подействовала, они видели не мужчину, а тёмную фигуру, увенчанную лунными рогами, — фигуру, в которой не чувствовался страх. Рогатый Охотник не боится ярости богини: ему, как и ей, принадлежит земля и небо.
Предводительница своры, высокая женщина с раскачивающимися грудями, зарычала. Дважды пыталась она дотянуться до него руками, но так и не решилась дотронуться. Остальные чуть отступили, неуверенно переводя взгляды от жрицы к Мерлину.
Он поднял жезл, хотя звёздное стекло не имело против них власти, но с ним он чувствовал себя увереннее, — и заговорил.
— Вы не можете охотиться за мной, женщины Богини.
— Это был не вопрос, а утверждение. — Вы можете призвать землю к ответу, бросить в неё семена, зачать, выносить плод и собрать урожай. Но всё, что живёт на земле, послушно мне. Смотрите!
Жезлом он указал налево. Там стоял, оскалив зубы, огромный волк. Ни один человек ещё не видел такого. Мерлин указал направо: там сидела гигантская кошка с длинными клыками. Волк зарычал, кошка зашипела.
Женщины начали отступать. Но жрица осталась; зубы её сверкнули в оскале, таком же зловещем, как у кошки.
— Охотник, — выплюнула она, — не противься Матери!
— Я не просто охотник, — ответил Мерлин, — я Охотник. Мать знает меня, я её племени. Взгляни на меня, жрица. Я дик, и гнев мой растёт. Служи Матери. Но я не преклоню перед ней колени. Мы равны по силе. Разве не так?
Жрица неохотно склонила голову. Но не отступила.
— Мы охотимся, когда угрожают матери, — настаивала она.
— Разве я угрожаю ей, жрица?
Впервые в ней почувствовалась неуверенность. «Может… может, ты не тот, кого мы ищем.»
— Но ты привела свою свору ко мне, —
Она удивлённо посмотрела на него. Затем попятилась, увлекая за собой остальных женщин. Мерлин смотрел им вслед. Он не сомневался, что за этим внезапным нападением каким-то образом скрывается Нимье. Неужели Леди Озера обратилась к древнейшей вере, чтобы завербовать себе последователей?
Женщины исчезли, слышался лишь топот их босых ног по земле среди кустов. Очевидно, они двинулись по другому следу. Мерлин надеялся, что никто не бродит здесь в одиночестве: получив однажды отпор, свора сорвёт свою ярость на другом.
Не так ли появились впервые перед людьми Повелители Неба, принимая облик земных богов? Мерлин почти верил, что следовал образцу поведения, применённому когда-то давно. Простым людям нужны символы, воплощающие непонятные им огромные силы. А по земле ходило столько богов. Древние Повелители Неба могли принять облик одного из них: так легче всего было заставить людей слушать, привести их на новый путь жизни и мыслей.
Мерлин убрал иллюзию, в которую одевался этой ночью. Он пошёл по залитой луной местности по старой дороге, чтобы как можно быстрее уйти из этого зловещего места.
Три дня спустя Мерлин увидел перед собой высокий холм Камелота. Он очень устал и проголодался. Последнюю ночь он провёл в пастушьей хижине. Пастух поделился с ним убогой пищей. Он мало что знал и смог сообщить лишь слух, что король болен и не покидает своей комнаты. Итак, Артур продолжает играть свою роль. Подойдя ближе, Мерлин увидел отряд всадников, торопливо скакавших куда-то. Когда они проехали, Мерлин быстро направился к стене замка.
У входа стояло вдвое больше обычного стражников, а внутри готовился к выступлению новый отряд. Часовые скрестили копья, преграждая вход.
— Стой!
— Вы меня знаете, — возразил Мерлин. — Почему не впускаете?
— По приказу лорда Кея никто не должен входить…
— Тогда пошлите известие лорду Кею, — ответил Мерлин. — Я не из тех, кого заставляют ждать.
Часовой колебался, на лице его ясно читалась враждебность. Однако один из его товарищей ушёл, а Мерлин прислонился к стене и приготовился терпеливо ждать. Он хотел знать, что же произошло. Приказы отдаёт Кей. Значит, Артур всё ещё играет свою роль или… Мерлин пытался догадаться, что же не удалось в их планах.
Посланный вернулся. «Иди к лорду Кею», — коротко сказал он Мерлину без всякой вежливости. Мерлин ни о чём не спрашивал.
Всюду признаки войны. Саксы? Неужели вторглись за время его отсутствия? Он внимательно прислушивался, но из приказов и криков солдат извлечь ничего не смог.
Мерлин по лестнице поднялся на балкон. Там, у окна, выходящего на внешние укрепления, стоял Кей. Он быстро обернулся.
— Артур? — вопросительно произнёс Мерлин.
Лицо Кея стало ещё более хмурым. «Как далёк ты от предательства, бард? — угрожающе спросил он. — Я не знаю этого. А когда узнаю… — Он медленно сжал руку в кулак. — Если мои подозрения подтвердятся, я возьму тебя за горло и задушу — медленно!»