Нет ночи без звёзд
Шрифт:
– Не знаю. Мои люди не ездят… не ездили, – поправилась она, – далеко. Они рыбачили и работали на полях вдоль реки. С севера приходили Торговцы, позже они чаще приходили с юга. С юга, – повторила она, и тон ее был мрачен. – Да, теперь я думаю, что с юга приходили, чтобы разведать наши слабые места перед набегом. Если бы только я не была далеко…
– Но что ты могла бы сделать? – Сандер был искренне удивлен. Она, кажется, считает, что ее присутствие, вернее отсутствие, решило судьбу поселка. Он не мог в это поверить.
Она посмотрела на него, явно удивленная его вопросом.
– Я обладаю Властью. Моя мысль
– А как ты отомстишь? Ты знаешь нападавших?
– В должное время я раскину камни. – Рука ее двинулась к груди. – И тогда их имена станут ясны. Но сначала я должна найти в городе Прежде такое оружие, которое заставит сотворивших убийство пожалеть, что они родились на свет! – Ее полные губы теперь были жестоко изогнуты, и от взгляда на ее лицо у Сандера похолодело внутри.
Сам он никогда не испытывал такого гнева, даже против Иббита, чтобы пожелать другому смерти. Когда напали Белые, он был слишком мал, чтобы битва произвела на него сильное впечатление, хотя среди жертв была его мать. И потом все его существо было сосредоточено на том, что он мог сделать своими руками. Оружие для него было лишь поводом показать свое мастерство кузнеца. Он редко думал о том, для чего оно используется.
То, что он видел в разграбленном поселке, вызывало протест, но не затронуло его глубоко. Эти мертвецы были чужими для него. Если бы он увидел кого-нибудь из нападавших, он, конечно, сражался бы, но только чтобы спастись самому. Неугасимую жажду мести, пылавшую в Фейни, он не вполне понимал. Может, если бы с его племенем так обошлись, подумал Сандер, он чувствовал бы себя по-другому.
– А какое оружие может быть в городе Прежде?
– Кто знает? В старых рассказах говорится о многом. Говорят, люди убивали друг друга громом и огнем, а не сталью и стрелами. А может, это только выдумки. Но знание – само по себе оружие, именно для применения такого оружия я и рождена.
Это Сандер мог понять. Он заметил, что незаметно пошел быстрее, как будто сама мысль о том, что где-то впереди кладезь знаний дней Прежде, заставлял его торопиться. И в то же время он был уверен, что на многое они не могут рассчитывать. Пламя, охватившее землю в Темное Время, все изменило. Можно ли рассчитывать, что сохранилось что-нибудь от дней Прежде?
Когда он сказал об этом, Фейни кивнула.
– Верно. Но у Торговцев ведь есть свои источники. Значит, что-то осталось. И у меня есть это… – Она сжимала руками подвеску у себя на груди. – Я происхожу из рода шаманов. В нашем роду от матери к дочери передавалось знание. Есть тайны, которые можно понять лишь в присутствии того, кто их скрывает. То, что на мне, тоже тайна. Только я могу понимать его сообщение, когда держу в руках. Ни у кого другого это волшебство не сработает. Я ищу некую стену…
– И эта стена находится на северо-востоке?
– Да. Я давно хотела уйти на поиски. Но меня удерживал долг перед моими людьми. Я должна была лечить их болезни, телесные и душевные. И тот же долг теперь влечет меня – я должна отплатить кровью за кровь.
Ее лицо превратилось в такую замкнутую маску, что Сандер не решился больше задавать вопросов. Они шли молча, пеканы впереди как разведчики, Рин – у плеча Сандера.
В полдень они остановились, Сандер разжег небольшой костер, а Фейни смочила муку, которую он прихватил в поселке, водой из кожаной бутылки, намазала получившееся тесто тонким слоем на маленькую металлическую сковородку, которую достала из своего мешка, и поставила на огонь. Через несколько минут она проворно сняла лист свежего хлеба. Сандер поджарил птиц, а Рин, с которого сняли седло и груз, отправился на охоту. Фейни сказала, что ее пеканы тоже охотятся.
Дичь оказалась гораздо вкуснее, чем сушеная рыба, которую он ел накануне. Фейни поднесла бутылку к уху и сильно встряхнула.
– Вода, – сказала она. – К ночи она закончится.
Сандер рассмеялся.
– Рин найдет. Его род делает это очень хорошо. Я видел, как он начинал рыться в сухом ручье и откапывал то, на что не надеялся ни один человек. Его родичи пришли из сухой местности…
– Вашей?
Сандер покачал головой.
– Не теперь, раньше. Помнящие говорят, что мы все с юга и запада. Когда пришло море, все бежали от него, хотя горы изрыгали огонь из своего чрева. Некоторые выжили, а потом пришло племя Рина. Говорят, раньше они были маленькие. Но кто теперь может знать – много разного говорят о Прежде.
– Может, сохранились записи? – Фейни слизывала жир с пальцев, делая это с изяществом. – Вот такие знаки… – Она подняла длинную травинку и начертила в пыли линии.
Сандер рассматривал ее рисунок. Ему показалось, что они напоминают знаки, которые Торговцы делали на выбеленных шкурах, когда его отец описывал металлы, которые хотел бы получить от них в следующий приход.
– Смотри, вот это мое имя. – Она указала на линии. – Ф-Е-Й-Н-И. Это я умею писать. И кое-какие другие слова. Хотя, – добавила она правдиво, – значение всего этого я не понимаю. Но это часть моего обучения – из-за Власти.
Он кивнул. Кузнецкие слова были частью его обучения вместе с работой рук. Металл не расплавится, не затвердеет, не будет обработан, пока не произнесешь правильные слова, – все это знают. Поэтому кузнец позволяет присутствовать при некоторых видах работ только подмастерью, чтобы другие не услышали правильные кузнецкие слова.
– Но даже если ты найдешь такие знаки, – спросил Сандер, – что с того, если их нельзя прочитать?
Она нахмурилась.
– Надо будет разгадать эту загадку. Мы ведь узнали, как лечить, как луна действует на мужчин и женщин, как призвать рыб или говорить со зверями и птицами. Это все знание шаманов.
Сандер встал и свистом позвал Рина. Знание шаманов его не очень интересовало. А то, что знания кузнецов могли содержаться в таких знаках, – в это он не поверит, пока не увидит собственными глазами. Они все еще находились далеко от леса, а ему не нравилась мысль о ночевке в открытой местности.
Он затоптал угли костра, тщательно набросал поверх пепла землю, как всякий житель равнин. Пожар в степи – для него более реальная опасность, чем тот набег на поселок. Он видел последствия таких пожаров: двух человек из его племени застал огонь, и они погибли в красной ярости, от которой не может спастись человек.