Нет пути назад
Шрифт:
В данном случае могло быть так: кто-то подошел к Кордаве в Тегеране и сказал, что есть некая работа. И представился как человек, говорящий от моего имени. И сказал, что эта работа совершенно секретного характера, настолько секретного, что я, как человек, облеченный публичной властью, не могу отдавать такие приказы и даже вынужден буду их отрицать, дойди дело до огласки. Но эта работа важна и должна быть сделана, потому что делается во имя и в интересах России. Как говорят англичане, только джентльмены способны делать такую грязную работу.
Поверит этому генерал контрразведки, прошедший Висленский край, где много всякого
Что было потом? Понял ли, что его завербовали под чужим флагом? Наверное, понял, иначе я слишком хорошо думал о Несторе Пантелеймоновиче. Но к этому времени – наверняка его солидно втянули в это дело, и он не мог из него выйти. Либо судебное преследование, либо и вовсе вперед ногами. В Персии это просто, и объяснение имеется железное – террористы. Кто еще может убить начальника контрразведки, как не террористы?
Что еще? Наверняка в какой-то момент ему сказали, что я тоже действую не от своего имени. И назвали имя Ксении Александровны. Правильно, я же договорился с Николаем, испортил себе карьеру и в опале отъехал в Штаты. Рано или поздно у такого человека, как Кордава, должен был появиться вопрос: а что теперь? И кто теперь? Простым ответом генерала контрразведки было не удовлетворить. Тогда к нему подвели Толстого, который и объяснил: все в порядке, князь Воронцов теперь работает на другом направлении, не надо переживать. Теперь ответственным за все будет другой человек, вот этот.
Кто?
Толстой – ключ ко всему. Его имя назвал сам Кордава, и больше он вряд ли бы поверил кому-то. Толстой до сих пор жив, здоров и что-то знает. Надо выяснить все до конца.
Еще вопрос. Насколько во все это замешана Ксения?
Дурак поставил бы Ксению во главе всего. Конечно, кому еще интриговать, как не сестре Его Величества, в определенной среде имеющей бешеную популярность, а в другой ставшей целью для лютой ненависти. Я уже понял, в чем дело, что в целом происходит… заговор «черной гвардии». Осталось только понять, участвует ли в нем Ксения. Или граф Николай Толстой – человек с двойным дном… что очень даже может быть. Из слов Кордавы следовало, что с Ксенией Александровной он не виделся лично ни разу, контактировал с ним всегда Толстой, и он же, похоже, отдавал приказы на совершение противозаконных, содержащих в себе измену присяге и Престолу действий.
Как я пойму, говорит ли Толстой правду или нагло врет? Интуиция, судари мои любезные, интуиция. Ваш покорный слуга не становится моложе, но становится хитрее и проницательнее, подобно змию… я уже и не помню, каким я был в двадцать лет, когда занялся всем этим. А что будет, если Толстой обвинит Ксению и если я пойму, что он не лжет?
Знаете… спросите что-нибудь полегче, а? И так неприятно на душе…
Катить от Москвы в Санкт-Петербург было приятно. Играет мелодия в недорогом нижегородском «Форде», высвеченная фарами дорога летит под колеса…
Когда идет дождь… Когда в глаза свет Проходящих Мимо машин, И никого нет… На дорожных столбах венки – как маяки Прожитых лет… Как ты – в пути [60] …«Ты не один», – поет Юра Шевчук. Наверное, хорошо, когда ты не один. Просто я выбрал профессию, когда это невозможно…
Еще одно. Толстой на каком-то этапе смог служить подтверждением того, что все, что происходит, нормально. Но не постоянно. Он никогда не был близок к Тегерану, никогда не ездил в Кабул, никогда не пользовался никаким авторитетом ни в армии, ни в спецслужбах. Должен был быть еще один человек. Скорее всего, тот, который во все это вовлек Кордаву. Возможно, и других. Тот, кто был тогда ко мне настолько близко, что другие могли воспринимать его приказы как приказы, исходящие от меня. Человек, настолько ко мне близкий, что даже генерал контрразведки не заподозрил неладное.
60
ДДТ, «Ты не один».
Кто?
Практически все мертвы. И это само подтверждение того, что что-то было неладно.
Единственное, что я знал на девяносто девять процентов, – это не Араб. Во-первых, он тогда не был столь близок ко мне. Он был удачливым офицером спецназа, который на завершающем этапе кампании руководил всеми специальными операциями. Его тогда никак нельзя было назвать моим человеком. Во-вторых, это должен был быть тот, кто имел какой-то доступ ко двору и мог непременно лично выйти хотя бы на Толстого. В третьих, он бы мог меня просто убить, и уже давно. Подозрений было бы не больше, чем в смерти других возможных фигурантов всего этого дела.
Кто? Все мертвы.
Или нет?
Я уже подъезжал к городу, когда мне позвонили. Никто не знал, что я подъезжал к Санкт-Петербургу. Я не сообщил и не намеревался заглядывать ни в Зимний, ни в Адмиралтейство. Номер этого телефона знали очень немногие, он был куплен в Верном на чужое имя. По сути, только один человек знал этот номер.
И по нему звонят.
Чертыхнувшись, я посмотрел на номер… узнал.
Не ответить я не мог.
– Алло.
– Слава богу, я тебя застала. Я долго тебя искала, тебя нигде не было…
– Подожди немного, я съеду с дороги.
Съехал. По пути успев подумать, что когда-то с этим надо решить, и решить что-то конкретно. Жить на два дома нельзя… даже живя в одном доме. Это надо прекращать, иначе…
– Съехал, говори.
– Извини, что позвонила, но…
Конечно же, это была Юлия. Знаете… у нее был такой голос, она говорила совершенно серьезно совершенно серьезные вещи, но почему-то все это вызывало у меня совсем не серьезную реакцию в душе. Вот как хочешь, так и живи с этим…
– Говори, что произошло? Что-то…
– Нет, с ним все в порядке.
Она снова замялась.
– Тогда что?
– Знаешь… моя подруга хочет с тобой переговорить… тет-а-тет.
Мне показалось, что я ослышался.
– Подруга?
– Да. Понимаешь… это не телефонный разговор.
– Это важно?
– Да. Я думаю, да. Ты далеко?
Я посмотрел на часы.
– Да нет, близко. Я тебе перезвоню. Этот номер?
– Да.
– Договорились.
– Не забудь, это очень важно.