Нет войне конца (антология)
Шрифт:
Из дальнего конца зала навстречу шагало отделение Белых Шрамов. На удивление они были в шлемах и с обнаженными клинками.
Есугэй увидел их, и на его покрытом шрамами лице промелькнула тревога. Секунду спустя Арвида понял почему.
В центре отряда шел легионер. В отличие от остальных на нем не было доспеха, только белая рубашка. Кисти были скованы адамантиевыми оковами, а на шею был надет своего рода ошейник. На рубашке красной краской была нанесена руна.
Есугэй и Арвида отошли в сторону, пропуская группу воинов. Конвоируемый
Арвида не мог оторвать глаз от лица Белого Шрама. У него было необычное выражение — подавленное, изнуренное, но все же дерзкое. На нем не отражалась ни жалость к себе, ни страх, только суровая уверенность, словно его тело больше не принадлежало ему, и он плыл по течениям судьбы.
Ни один из сынов Просперо никогда не выглядел вот так. У отпрысков Магнуса был иной нрав, вера в то, что любую ситуацию можно преодолеть при помощи мудрости, а в случае возникновения конфликта законы разума превалируют над законами людей.
«Мы были благоразумным народом, — подумал Арвида. — И никогда не были фанатиками. Но, несмотря на это, на нас обрушили ярость вселенной.
— Трибуналы? — спросил Арвида, как только группа исчезла из виду.
Есугэй кивнул.
— Я знал его.
— Что будет дальше?
Есугэй промолчал и направился дальше. Они молча шли до самых покоев провидца бури.
Зайдя внутрь, Есугэй подошел к окованному железом сундуку и вынул сверток. Он был большим и тяжелым, легионеру пришлось держать его обеими руками.
— Это был первый день, — сказал он, вручая предмет Арвиде. — Первый день возвращения твоего зрения. С этого момента ты будешь восстанавливаться.
Арвида взял сверток и развернул его. Под тканью оказался наплечник, недавно выкованный и выкрашенный в ослепительно-белый цвет с багровой оправой. Арвида никогда прежде не встречал изображенный на броне символ: извивающаяся звезда Просперо поверх разряда молнии Ханов.
— Его сделали по моему приказу, — сказал Есугэй. — Твой наплечник — твоя слабость.
Арвида поднял его, покрутив на свету. Наплечник был отлично сработан, как и любое воинское снаряжение Легиона. Символы были искусно выведены в свободном чогорийском стиле и окольцованы безукоризненными надписями на хорчине.
Подарок был великолепен. Арвида уже знал, что он идеально подойдет к его доспеху, дополняя защитную оболочку и возвращая воину ощущение цельности. Причин недовольства в его полезности не могло быть.
— Что ты думаешь? — спросил Есугэй.
Арвида внимательно рассмотрел наплечник. Это был прекрасный жест со стороны одного Легиона по отношению к другому. Сыну Магнуса не нужно было спрашивать, сколько усилий было вложено в его создание — качество говорило само за себя.
Он встретился с выжидательным взглядом Есугэя. Провидец бури с нетерпением смотрел на Арвиду, мысли Есугэя были написаны у него на лице.
«Новый Ариман, — подумал Арвида. — Новая
Он накинул ткань на наплечник, закрыв комбинированный символ Легиона.
— Понадобится время, чтобы привыкнуть к нему, — вполне искренне сказал корвид.
Поначалу, все, что он находил среди развалин, было бесполезным. Несколько обгоревших и расплавленных безделушек. Он сомневался, что Волки чем-то поживились — устроенное им опустошение было слишком основательным, и к тому же они не были грабителями, только убийцами.
Не было ни восхода, ни заката, только сплошная завеса тьмы, которую тревожил только тихий шепот призраков. Когда тело легионера ослабло, ему стало сложно различать, что было настоящим, а что воображаемым. Его чувство будущего истощилось, а использование сил культа причиняло боль.
Корвид продолжал поиски осколков прошлого. Это стало для него навязчивой идеей, и он двигался дальше, роясь в каждой библиотеке и архиве, пока от усталости у него не покраснели глаза и не стали дрожать пальцы.
Он не мог приблизиться к центру старого города. Тот был заполнен роями призраков психонойен, и на место каждого изгнанного огнем прибывало пятеро. Они что-то защищали или же просто парили вокруг руин. Но какой бы ни была причина, у Арвиды больше не было сил прорываться через их кордон.
Воин обратил свое внимание на меньшие шпили. Большинство были пустыми остовами, подобно сваленным ураганом деревьям. Строения были разрушены зажигательными снарядами, а затем опустошены рыскающими в поисках добычи пехотными подразделениями. Однако один шпиль, расположенный дальше от наполненной призраками площади Оккуллюм, оказался частично целым.
Арвида поднялся по длинной винтовой лестнице на вершину и вошел в круглую, открытую стихиям комнату. Ее разрушенные стены напоминали сломанные ребра. Казалось, к ней притягивало молнию, и та серебристой сетью извивалась вокруг зазубренной вершины шпиля.
Легионер Тысячи Сынов прошел мимо сломанного стола, обрывков пергамента, треснутых и обезглавленных статуй, разворошил груду мусора, под которой обнажился искусно выложенный плитками пол. Арвида увидел мерцающие во вспышках света эмблемы. Здесь были стилизованные змеи, и повсеместно распространенное око знаний, и символы Исчислений, и эзотерические образы с дюжин миров, культовое происхождение которых прослеживалось до самой Терры.
Он смахнул пыль с каменной дверной перемычки, обнажив вырезанную на ней эмблему его ордена — голову ворона. И тут же вспомнил, каким было это место, освещенное пламенем свечей и пахнущее кожаными переплетами.
Библиотека Аримана.
Он посещал ее только дважды, и только раз в присутствии хозяина. Азек Ариман был главой своей культ-дисциплины, но не военным командиром Арвиды, поэтому они не общались слишком тесно. Ревюэль вспомнил дружелюбное и приятное лицо, светящееся умом и жаждой чудес.