Нетопырь
Шрифт:
Какая глупость!
Тело мое ему не подвластно, хотя оно стирает в пыль скалы, но душа…
Душа моя иногда кровоточит под его алмазными резцами… Время, милосердное и беспощадное…
А Влад сказал бы, что у меня нет души.
Он подошел совсем близко и встал рядом.
— О чем вы думаете?
— О том, как будет выглядеть эта река через сотни лет.
— Вам не грозит ее увидеть, баронесса.
Что-то в его голосе заставило меня насторожиться. Я глянула через плечо.
— Вы пользуетесь своей магией, чтобы подчинить мою душу, Елизавета. Так вот, я никому
О чем это он?..
— Вот как?.. Разве я это делаю?..
— Делаете, мадам. И учтите: я скорее убью вас, чем покорюсь вашей власти…я знаю, вы любите меня и отдали бы все, чтобы сделать своим спутником в вечности. Не обольщайтесь!
Нет, каково! Я рассмеялась:
— Люблю?.. Вы всегда принимаете желаемое за действительное, Влад?
— Вы посылаете мне видения.
— Никаких видений я вам не посылала! — я даже растерялась.
— Не прикидывайся, дьяволица! Посылала, чтобы смущать мое сердце. Только что, когда сидела на этом камне! Ты опасна, но не думай, что я не отличу морок от истины!
— Какая-то белиберда… — отмахнулась я. — Влад, ты становишься несносен…
Так мы перешли на „ты“. Мило, ничего не скажешь! Что же ему там примерещилось?.. Влад ответил на мои вопросы прежде, чем я их задала и, надо сказать, напугал меня…
— Я увидел тебя на берегу лесного озера, его воды зеленоваты и прозрачны, оно покоится в полукольце каменистой осыпи, а с другой стороны к нему подступает лес. Ты вот так же сидела на камне, только волосы твои были убраны в прическу…а я нес тебе букет цветов…этого бы ты желала? Вампир, нежить, этого не будет никогда!
Я даже отшатнулась всем телом.
— Влад… — мой голос задрожал. Словно Констан…когда дал мне пощечину…то же омерзение в глазах…
Только в этих — никогда не будет нежности и страха за меня… Не будет слов: „Прости меня, Лизетт, я спасу тебя!“
— Ты забываешься, деревенщина! — я даже вскочила, пытаясь высокомерием заглушить свой страх. — Чтобы я, дочь древнего рода, любила сумасшедшего бумагомараку, начитавшегося глупых книжек?.. Я, баронесса Попрушнек?.. — я знала, что он одержим идеей равенства и прочим бредом французских писак, и потому стремилась ударить побольнее…хотя понимала, что еще больше отталкиваю его от себя. Ах, он поступал со мной так же! Странная у нас любовь, право… — Мужик, ты смеешь говорить со мной о любви, со мной, женой благородного рыцаря?.. Ты смеешь меня обвинять в каких-то наваждениях?.. На все готов, лишь бы привлечь мое внимание! Ты же сходишь с ума по мне, и злишься на меня за это! Но я не виновата в твоих чувствах и мечтах!
Он отступил, и в глазах его зажглось упрямое, гневное выражение.
— Как ты жестока… — тихо выдохнул он. — Насколько любишь лишь себя…я глупец, что надеялся…
— Ты ни на что не надеялся! — завопила я ему в лицо, потеряв остатки сдержанности. — Ты лишь хотел потешить свое самолюбие: в тебя влюбилась вампир, баронесса, Хозяйка Попрушнеков! Все, что ты ненавидишь, упало в твои руки, какой шанс самоутвердиться! Но ты сам полюбил меня. То, что ты ненавидишь. Тебя давно следовало бы убить, мои друзья правы!
— Это я убью тебя, — тихо произнес Влад. Я фыркнула:
— Попробуй!
И пропала, порывом ветра прошумев над рекой. Влад остался стоять один, ошеломленно глядя на то место, где я только что сидела, а потом лишь покачал головой: „Бес во плоти“…
Он любит меня, и я его люблю, но это безнадежная любовь…
Порой мне кажется, что на самом деле мы друг друга ненавидим…
Был скандал.
Карл и Фрэнсис устроили мне настоящий нагоняй. Не помню, чтобы когда-то до этого брат на меня кричал. И вот, дожила! Карл выговаривал мне на повышенных тонах, впервые напомнил мне, что он мой Мастер, мой господин, и я должна его слушаться…
Боже, оба как с цепи сорвались. Итог подвел Фрэнсис:
„Если ты не прекратишь свои безумные заигрывания со смертным человеком, мы накажем тебя. Ты подвергаешь опасности нас всех!“
Это несправедливо…
Боже, я никогда не рассказывала Владу о нашем домике в лесу, никогда не упоминала о Фрэнсисе…
Это несправедливо!
Брат прочитал обличительную речь, и его слова хлестали, как плети: я совсем потеряла уважение к себе, я унижаюсь перед человеком, который ногтя моего не стоит…и так далее, и тому подобное…такой ненависти я не слышала в его голосе никогда, даже при Констане! Да что ему сделал Влад?..
— А ты не понимаешь?! — швырнул мне в лицо Карл. — Он подвергает тебя опасности, играя твоими чувствами! Ты влюбилась в него, как кошка, а он мечтает лишь о том, как вонзить тебе осину в сердце! Как будто мало того, что он его разбил! И ты еще запрещаешь мне свернуть ему шею!
В конце концов он довел меня до слез: я, зажав рот руками, чтобы заглушить рвущиеся из груди рыдания, убежала.
Как это больно, как это больно, о боже…
Зачем вампиры могут любить?..
Не хочу никого видеть, оставьте же меня в покое!
Но мне некуда было идти. Я просто две ночи скиталась в горах, как призрак, изредка в виде нетопыря залетая в пещеры: на утренний и вечерний сон. А днем, подобно птице, взлетала над вершинами Карпат, в обличье белоголового орла, и под моими черными крыльями неспешно проплывали истертые ветрами плоскогорья и скалы, а в голубой дымке, скрывающей Западную равнину, изредка сверкала безмятежная гладь Тисы…
Ущелья, обрывы, долины… Душа моя не обретала покоя.
Ночами, перекинувшись волком, я кружила по каменистым склонам, выбегая к пастбищам и набрасываясь на овец, пугая пастухов и разрывая глотки излишне смелым псам.
Кровь…
Кровь — мое бытие, и только она одна и осталась мне.
Я же нежить!
Боже мой, боже…
Зачем вампиры могут любить?..
На третью ночь меня разыскал Фрэнсис. Мы сидели на обрыве, под луной, и он долго мне что-то втолковывал, а я кивала и соглашалась абсолютно со всем. Потом он обнял меня за плечи, как ребенка, и я банально разревелась у него на груди.
После чего меня взяли за руку и подняли в воздух: было полнолуние и, чтобы лететь, нам не требовалось превращение. Мы просто плыли в голубом ночном свете, и он сам принес нас домой…