Неудержимый. Книга XI
Шрифт:
— Алиса пожелала остаться с Луизой, — стрельнув в меня глазами, сообщила баронесса.
Чистое враньё, насколько я знаю, всё это время Луиза находилась со мной, а вот Алису в том лагере я не заметил. Да и не стала бы она прятаться от меня, наоборот, самая первая прибежала. Так что сдала ты её подруга, чтобы спасти свою шкуру.
— Так вот, договор, который баронесса заключала с моим сыном… — граф вернул разговор в нужное русло, — Я бы предпочёл его аннулировать, — он улыбнулся как можно мягче, я бы даже сказал по-отечески.
— И что же вас остановило, граф? — я слегка наклонился
— Дмитрий, вы очень проницательны, — Степан Михайлович почесал подбородок, — Понимаете ли в чём дело, в этом зале есть несколько персон, которые настоятельно попросили меня заручиться вашим согласием. Признаться, я и сам думал, что так будет правильней, всё-таки инициатором этого договора были вы.
Граф произносил эти слова с настолько кривой улыбкой, что я чуть от смеха не взорвался. Да в гробу он видел меня и моё присутствие. Дайте-ка подумать, кто эти умные люди? Ну во-первых, конечно же, баронесса, которая попросту опасается моей мести. Затаив на неё обиду, я могу в любой момент спустить собак на весь их выводок и всё, история с мимиками в Иркутской области закончится, раз и навсегда. А кто ещё? Анна? Допустим, девушка испытывает ко мне симпатию, поэтому могла воспротивиться воле отца.
На долю секунды мы с Виктором встретились взглядом, и он их тут же отвёл. Да неужели? Выходит, у меня не два союзника за этим столом, а целых три? А Великие здесь появились в качестве противовеса остальным?
— Хорошо, в таком случае я слушаю ваше предложение, — сказал я и посмотрел графу в глаза, — Чем вы готовы пожертвовать, чтобы всё встало на свои места, как прежде?
— Граф! — вспылил Евдокимов, — К чему всё это? Насколько я знаю, ни одного упоминания фамилии рода Донских в договоре нет, так с какой стати, мы должны всё это выслушивать?
Евдокимов, Великий земляной стихии, который обладает даром стальных лезвий, он и в прошлый раз вечно вякал и сейчас себе не изменяет. Думаю, на это и рассчитывает граф.
— Вам было бы легче, если в договоре стояла моя фамилия? — спросил я, набравшись наглости.
— Мне было бы легче, если бы ты собрал свои манатки и свалил из форта раз и навсегда, выскочка! — выпалил Евдокимов, под едва заметные улыбки других Великих.
Терпеть не могу подобных уродов. Залил бы его «желудочным соком жаб» прямо здесь и сейчас и забрал бы дар в свою «коллекцию». Именно из-за таких людей я в своё время и потерял веру в человечество и способность некоторых аристократов нормально договариваться. Думаю, он сейчас думает о том же, как бы прикончить меня и ничего не выплачивать.
— Господа, господа! Зачем ссориться, — граф попытался нас успокоить, — Дмитрий, вы же понимаете, что Николай Иванович по-своему в чём-то прав? Но я, так уж и быть, готов выделить вам небольшую премию, за содействие в ходе войны. Скажем… — он начал делать вид, что прикидывает что-то в уме, — Скажем сто миллионов рублей.
— Отличное предложение, — тут же поддержал его Чайковский, — Сто миллионов, очень неплохая сумма для посредника, который помог заключить этот договор, соглашайтесь, барон.
— Граф, вы же всё прекрасно понимаете, — я отмахнулся от Карамазовского завхоза, ему лишь бы ничего не выдавать, — Даже если мы на секундочку, оставив земли баронессы Черкасовой в покое, остаются пятнадцать процентов от прибыли, которую вы получили в ходе войны. Думаю, вам не стоит напоминать про стоимость танков, броневиков и пушек, которые бросили на полях сражение силы барона Собакина.
Да, я уже был в курсе того, что барон Собакин, вместе со своей дочерью, решил в спешном порядке покинуть Иркутскую область в неизвестном направлении. Покидал область он в такой спешке, что пришлось оставить большинство военной техники, боеприпасов и других жизненно важных расходников, в том числе и тысячи ящиков с заготовленными для продажи алхимическими ингредиентами.
— Предлагаю начать с малого и выплатить баронессе полагающиеся деньги, что скажете? — я сделал встречное предложение.
Граф, сжал договор в руках, он прекрасно понимал, что сейчас речь шла не о каких-то жалких ста миллионах, которые выглядели для меня словно плевок в лицо, а миллиардах, с которыми он, судя по всему, не собирался просто так расставаться.
Баронесса в нашу словесную дуэль вмешиваться не собиралась, выбрав наблюдательную позицию. Собственно, как и при подписании договора, оставив всё на меня и Виктора.
— Пятнадцать процентов? Да за что такие деньжищи? — вновь вспылил Евдокимов, — Барон, побойтесь Бога! Кем вы себя возомнили? Баронесса! Почему вы молчите? — он попытался перетянуть Черкасову на сторону графа.
— Николай Иванович, боюсь, я в этом ничего не понимаю, — развела руками баронесса, — Помнится, когда мы заключали договор, звучало двадцать пять процентов. И только опыт в переговорах позволил Виктору Степановичу снизить этот процент.
Тут уже у всех глаза на лоб полезли. Виктор даже немного смутился от столь проницательного комплимента. Ведь он аки лев вырвал целых десять процентов из моих загребущих лап. Что же касалось самой баронессы, то она играла, похоже, играла в собственную игру, наблюдая за скорпионами в банке.
— Господа, — слово взял Макеев, самый молчаливый Великий из этой троицы, — Давайте успокоимся. Дмитрий, вы же понимаете, что подобную сумму никто не будет вам выплачивать. Вас проще ликвидировать и забыть, как страшный сон. Баронесса, думаю, вас это тоже касается.
Захар сразу же поменял позу, в которой сидел, на более удобную, чтобы можно было сразу атаковать.
— Угрожаете? — я прищурился, глядя на Великого огненной стихии, который даже и не собирался напитывать энергией ладони для атаки.
— Ну что вы, ни в коем случае, просто констатирую факт, — он развёл руками, — Согласитесь, никто бы не согласился на подобные выплаты. Фактически это новая война, которая никому из нас не нужна, только поэтому я призываю всех успокоиться и найти компромисс.
Как бы не хотелось мне это признавать, но Великий прав. Фактически здесь и сейчас решался вопрос, буду ли я убивать род Карамазовых, отстаивая свои интересы в Иркутской области или же сдам назад? Я ухмыльнулся про себя, а ты говорил не война.