Неукрощенная
Шрифт:
Мэг молча проводила мужа глазами. Она еще немного побродила среди камней, прежде чем нашла где сесть. Мэг сняла накидку и сделала из нее удобную подушку. Потом она вынула из кос золотые гребни – тоже подарок Доминика – и начала причесываться. Золотые колокольчики запели на все голоса, как будто восхищаясь красотой Мэг. Хотя Доминик твердо решил наблюдать за лесом, получилось так, что наблюдал он за сидящей на траве женой. Чтобы не отвлекаться, он закрыл глаза и стал прислушиваться. Трещали кузнечики, ветер тихо шелестел в кронах деревьев, позванивали золотые путы Мэг. Доминик обернулся
Солнце уже совсем по-летнему грело землю. Доминик расслабился, понемногу забывая о грозящей опасности. Он оглянулся и увидел, что Мэг блаженно растянулась на траве, а золотисто-рыжие волосы тяжелым венцом лежали вокруг ее головы. Доминик пытался сопротивляться искушению забыть все тревоги и окунуться в это летнее спокойствие, но природа все больше и больше усыпляла его. В конце концов он стреножил жеребца так, чтобы никто не мог пробраться сюда, не потревожив его, и спустился в укрытие. Он расстелил на земле свой теплый шерстяной плащ и перенес на него Мэг. Сняв ножны и кольчугу и как будто освободившись от бремени вечной борьбы, Доминик заключил Мэг в объятия.
Когда Мэг проснулась, она долго не могла понять, где находится. Это было странно, но страха у нее не было. Солнечное тепло на щеке и мирный шелест травы уверили ее, что она была в безопасности, еще когда Мэг лежала с закрытыми глазами. Она подняла голову и посмотрела в сторону леса. Крестоносец стоял тихо, наверное, спал. Мэг чувствовала себя совершенно обновленной. Повернувшись к Доминику, она увидела, что он сбросил с себя все оружие. Значит, он забыл все тревоги и страхи. Мэг вспомнила слова Старой Гвин: только тот, кто оставляет все, что заботило его, у входа в святилище, способен пройти через первый круг камней. Вот уже тысяча лет, как никому это не удавалось. А Доминику удалось. Да еще как – он спал! Доминик Ле Сабр, знаменитый воин, в присутствии которого даже король Англии чувствовал себя неловко, спал в этом священном месте, как ребенок!
«Будь моим соратником, жена. Принеси мир на эту землю!» Слова прозвучали так отчетливо, что поначалу Мэг показалось, будто Доминик произнес их вслух. На самом деле они были сказаны давно, но продолжали жить в сердце Мэг. «Принеси мир на эту землю!» – «Как?» – «Соедини саксонскую и норманнскую кровь! Дай мне сына».
Мэг смотрела на вьющиеся волосы Доминика, которые обычно скрывал шлем. Она вспомнила, какими мягкими и прохладными показались они ей, когда она гладила его по голове. Мэг нежно положила руку на кожаную рубашку, которую Доминик носил под кольчугой. Из-под шнуровки были видны густые черные волоски, покрывавшие его грудь. Они были жесткие и упругие, совсем не такие, как на голове… Не успела Мэг даже подумать, как уже развязывала шнуровку, чтобы провести по ним пальцами.
Грудь Доминика была теплой и беззащитной, и темный мех волос щекотал ладонь Мэг. Она ласкала Доминика медленными движениями руки, улыбаясь от удовольствия.
Доминик пошевельнулся, просыпаясь, и Мэг неохотно прекратила ласки. Она хотела убрать руку, но на нее легла тяжелая ладонь.
– Не останавливайся, – сказал он хрипло, – или я всю жизнь буду ревновать тебя к Черному Тому.
Мэг улыбнулась и наклонилась над Домиником, заглядывая ему в глаза.
– Или тебе больше нравится гладить Тома, потому что он пушистее, чем я? – капризно проговорил Доминик.
– Нет, по-моему, ты пушистый в самый раз, во всяком случае, для меня.
Когда рука Мэг снова скользнула под кожаную рубашку и стала ласкать Доминика, его дыхание участилось. Удовольствие было двойное, потому что Доминик видел, что и Мэг это нравится не меньше, чем ему.
– Тебе холодно? – заботливо спросила Мэг.
– Нет.
Голос Доминика стал хриплым, а глаза покрылись дымкой чувственности, которой Мэг никогда раньше не замечала в своем муже.
– Ты дрожишь, – заметила она.
Доминик поднял руку и провел указательным пальцем по ее щеке, по лбу. Мужская ладонь легла на ее затылок.
– Тебе холодно? – повторил Доминик вопрос Мэг. Его глаза говорили о том, что он уже знает ответ.
– Нет, – протянула Мэг. – Это…
Доминик издал звук, похожий на мурлыканье, и сильнее сжал руку Мэг.
– Почему же ты дрожишь? – произнесла Мэг с любопытством. – От моего прикосновения?
– Да, Мэг, а ты дрожишь от моего. Дотронься до меня еще, соколенок, заставь меня трепетать.
– И тебе это понравится?
– Я не знаю. Я редко дрожал, и не от женских рук.
Сначала нерешительно, а потом с большим доверием Мэг гладила грудь Доминика, но теперь глаза его были открыты, хоть и слегка затуманены, а на губах бродила странная улыбка.
– Ты в самом деле похож на Черного Тома.
– Такой же пушистый?
– И теплый. И мягкий. – Мэг потрогала мышцы у Доминика на шее. – И сильный. И… вообще просто замечательный.
Доминик тихо засмеялся, скорее замурлыкал.
– И ты мурлычешь. Что ты за чудо – мужчина-кот. Ты умеешь ловить мышей?
– Боюсь, что нет.
– Том тебя научит.
Тонкие пальцы Мэг нашли гладкую кожу вокруг одного соска. Подушечкой пальца она провела по ней круг.
– Пожалуйста, еще, – попросил Доминик.
– Тебе нравится?
Мэг закрыла глаза, вспоминая, как Доминик ласкал ее в ванной. Доминик тем временем снял рубашку.
– Ты… красивый, – прошептала она.
– Если кто здесь и красив, то это ты, – ответил ей Доминик, поглаживая губы Мэг кончиками пальцев.
Мэг открыла глаза. Она впервые увидела при солнечном свете грудь и плечи своего мужа. Она вскрикнула от жалости, подумав, какую боль ему пришлось когда-то вынести. Доминик, упрекая себя за неразумную мысль обнажить перед Мэг свои былые раны, потянулся за рубашкой, но Мэг удержала его.
– Не надо. Мне приятно смотреть на тебя.
– Не обманывай меня и дай мне одеться.
– Тебе было больно.
– Когда-то.
– Твоя боль кричит, когда я смотрю на эти раны. Я не ожидала этого. Дай мне посмотреть на тебя, мой рыцарь.