Неукротимая Анжелика
Шрифт:
– Надо отыскать этого священника. Это не должно быть трудно. Я помню, что он принадлежал к ордену…
Дегре улыбнулся.
– Из вас вышел бы хороший полицейский. Но я избавлю вас от лишних хлопот. Зовут этого священника отец Антуан. В Париже он уже давно не живет. Последние несколько лет он находится в Марселе, при каторжниках.
Анжелика просияла. Наконец она знала, куда ехать. Прежде всего она поедет в Марсель повидать этого отца Антуана. Найти его будет нетрудно. И разумеется, в конце концов, священник назовет ей имя таинственного лица, пославшего его к Дегре, чтобы осведомиться о судьбе мадам де Пейрак. Может быть, он даже знает, в каком месте находится этот неизвестный?.. Она замечталась, глаза ее светились,
Дегре иронически посматривал на нее.
– При условии, что вам будет разрешено выехать из Парижа, – завершил он тираду, которую легко можно было прочитать на ее оживленном лице.
– Дегре, неужели вы помешаете мне уехать?
– Милое дитя, мне приказано помешать вам. Разве вы не знаете, что, взявшись за дело, я держусь за него всеми зубами, как собака, хватающая преступника за одежду. Я готов предоставить вам все интересующие вас сведения, но не надейтесь, что я предоставлю вам ключ от дверей на волю.
Анжелика с отчаянной мольбой в глазах быстро повернулась к полицейскому.
– Дегре! Друг мой Дегре!
Полицейский чиновник не изменил каменного выражения своего лица.
– Я поручился за вас перед королем. Такие обязательства не берутся назад, поверьте мне.
– А вы говорите, что вы мне друг!
– В той мере, в какой я могу соблюдать приказы Его величества. Разочарование, обманутые надежды жгли Анжелику. Она ненавидела Дегре, как и прежде. Она знала, что в своей работе он упрям и скрупулезен и сумеет оградить ее непреодолимой стеной. Сыщик, ищейка, в конце концов он всегда ухитряется поймать того, за кем гонится. Тюремщик, он умеет держать в узах тех, кого поймал. От него не убежишь.
– Да как же вы могли взять на себя это гнусное поручение, зная, что речь идет обо мне? Я вам этого никогда не прощу.
– Признаюсь, я был доволен, что помешаю вам делать глупости.
– Так не вмешивайтесь же в мою жизнь! – закричала она, вне себя. – Я питаю глубочайшее отвращение к вам и людям вашего сорта. Ненавижу вас, плюю на вас, злые пройдохи, притворщики, лицемеры, жалкие лакеи, пресмыкающиеся у ног господина, который бросает вам поглодать косточку.
Дегре расслабился и расхохотался. Больше всего она ему нравилась в облике Маркизы Ангелов; эта сокрытая часть ее жизни, прошедшей в роскоши и ублаготворении, вдруг проступала, когда она приходила в ярость.
– Послушайте, маленькая…
Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в лицо.
– Я мог бы отказаться от этого поручения, тем более что король дал мне его благодаря моей репутации. Он понимает, что удержать вас, если вы задумаете сбежать из Парижа, возможно, лишь мобилизовав лучших полицейских города. Я мог бы отказаться, но он говорил со мной о вас, выражая тревогу, беспокойство, как мужчина с мужчиной… А сам я, как уже говорил вам, тоже принял решение пустить в ход все, что можно, чтобы помешать вам еще раз разбить свою жизнь.
Выражение его лица смягчилось, и глубокая нежность появилась в глазах, устремленных на замкнувшееся личико, которое он насильно удерживал в руках.
– Сумасшедшая, милая моя и безумная. Не сердитесь на вашего друга Дегре. Я хочу помешать вам пуститься в опасные, страшные приключения… Вы рискуете все потерять и ничего не получить. А гнев короля будет страшен. Нельзя чрезмерно рисковать. Послушайте меня, маленькая Анжелика… бедная маленькая Анжелика…
Никогда еще он не говорил с ней так нежно, так ласково, словно с ребенком, которого нужно оберегать от собственных порывов, и ей захотелось прижаться лбом к его плечу и потихоньку выплакаться.
– Обещайте же мне вести себя спокойно, а я со своей стороны обещаю сделать все, что возможно, чтобы помочь в ваших поисках… Но обещайте мне!..
Она покачала головой. Ей хотелось уступить, но она не верила королю и не верила Дегре. Они всегда будут стараться запереть ее без выхода, удержать
– Обещайте мне! – настаивал Дегре.
Она снова отрицательно качнула головой.
– Вот ослиное упрямство! – Вздохнув, он выпустил ее из рук. – Ну, посмотрим, кто из нас двоих окажется сильнее. Ладно, так и решим. Желаю вам удачи, Маркиза Ангелов.
Анжелика хотела немного вздремнуть, хотя в окнах уже засветилась заря. Совсем заснуть она не могла и лежала в каком-то промежуточном состоянии: отяжелевшее тело ничего не ощущало, а ум упорно работал. Она пыталась проследить таинственный путь прокаженного, бездомного и отвратительного нищего, бродившего по дорогам Иль-де-Франса, пробиравшегося к Парижу. Но эта последняя подробность, казалось, обрывала все иллюзии. Как мог бежавший узник, знавший, что его ищут и преследуют, что его приметы объявлены, решиться вернуться в Париж, полный его врагов? Жоффрей де Пейрак не был настолько безумен, чтобы совершить такую глупость. А может быть, и да! Подумав, Анжелика решила, что это было в его духе. Она пыталась догадаться, о чем он думал. Неужели он за ней вернулся в Париж?.. Какая смелость! Вернуться в Париж, в большой город, осудивший его, где у него не осталось ни друзей, ни приюта… Его дом в квартале Сен-Поль, тот красивый особняк Ботрейи, который он велел построить для Анжелики, был опечатан. Она стала припоминать, как часто Жоффрей ездил из Лангедока в Париж, чтобы самому наблюдать за работами. Неужели осужденной преступник Жоффрей де Пейрак надеялся укрыться в этом доме? У него ведь ничего не было; может быть, он решил пробраться в свой дом, чтобы взять там деньги и драгоценности, хранившиеся в ему одному известных потаенных местах? Чем больше она думала, тем правдоподобнее казалось это предположение. Жоффрей де Пейрак вполне мог пойти на страшный риск, чтобы добыть необходимые средства. Обладая золотом и серебром, он мог спастись, иначе ему оставалось только бродить нищим, без помощи и надежды. Крестьяне стали бы бросать в него камнями, рано или поздно его бы выдали властям. А одной горсти золота достаточно было бы, чтобы выбраться на свободу! И он знал, где взять это золото. В его доме в Ботрейи, где все уголки были известны ему.
Анжелике казалось, что она слышит его рассуждения, узнает его привычные презрительные интонации: «Золото все может», – так он говаривал. Имея немного золота, несчастный уже не был беспомощным. Конечно, он вернулся в Париж. Он пришел сюда, теперь она была совершенно уверена в этом. Это было вполне правдоподобно. Король тогда еще не на все наложил свою руку. Он еще не предложил этот особняк принцу Конде. Дом стоял пустой, – проклятое жилище, с восковыми печатями на дверях. Охранял его один смертельно напуганный привратник, да еще старый слуга, баск, которому некуда было уйти.
Вдруг сердце Анжелики забилось неровными толчками; она ухватилась за эту нить. «Я видел его… Да, я его видел, проклятого церковью графа, там, в нижней галерее… Я его видел. Это было ночью, вскоре после того, как его сожгли. Я услышал шум в галерее и узнал его шаги…» – так говорил старый слуга, баск, опиравшийся на край средневекового колодца в глубине сада, где она увидела его как-то вечером, когда пришла туда, чтобы взять в свою собственность дом в Ботрейи.
«Кто бы не узнал его шагов?.. Походка Великого хромого из Лангедока!.. Я зажег фонарь и, подойдя к повороту галереи, увидел его. Он опирался на дверь часовни и повернулся ко мне… Я узнал его, как собака узнает своего хозяина, но лица его я не видел. На нем была маска… И вдруг он ушел в стену, и больше я его не видел…»