Неукротимая
Шрифт:
– Встань, - сегодня Мариса была в прекрасном расположении духа, о чём свидетельствовала чувственная улыбка, преобразившая королевские губы.
С этими словами она наклонилась и поцеловала девушку. О, конечно, это был не простой поцелуй! Язычок Марисы осторожно скользнул по пухлым губам, обрисовывая их форму, впитывая вкус розового варенья, которое перед этим, следуя правилам, пригубила фаворитка. А потом королевский язык проник в рот девушки и принялся исследовать сладкое пространство.
– Ммм-ааа, - простонала королева, отрываясь от губ, пахнущих розой. – Сегодня я хочу тебя всю, моя роза.
– с улыбкой сообщила Мариса.
– Как пожелаете,
Редудьян знала, как угодить королеве. И обычно сама получала от этого удовольствие. Но сегодня она волновалась. Ей предстояло выполнить обещание, данное тому незнакомцу, вернее - фаворитка была в этом уверена – незнакомке. Её взгляд то и дело устремлялся к кожаному поясу королевы, на котором висел заветный вожделенный ключ из чистого серебра. Мариса, как и её любовница, была обнажена, пояс и золотой обруч-корона на голове – вот вся её одежда. Красивое смуглое мускулистое тело Марисы контрастировало с нежным округло-рыхлым светлокожим телом Редудьян. Точно сошлись вместе бронза и сдобный хлеб.
– Но для начала, - рыжеволосая чаровница улыбнулась, открыто посмотрев в холодные глаза королевы, и подошла к маленькому столику, на котором стояли бокал и графинчик с розовым вином, - для начала вы должны выпить напиток Свартши.
Редудьян незаметно достала из-под салфетки крошечный флакон и вылила его содержимое в вино. А потом присела на ложе подле своей царственной возлюбленной и поднесла к её губам бокал, наполненный снадобьем.
– Из твоих рук так сладостно принимать напиток любви, - с улыбкой заметила королева, но взгляд её оставался прохладным, как сталь.
С этими словами Мариса осушила бокал и вновь потянулась к губам Редудьян. На этот раз поцелуй был просто касанием, дразнящим прикосновением, лёгким, едва уловимым. Рот королевы опустился на губы красавицы и тут же скользнул к щеке. Потом вновь вернулся к губам и теперь уже настойчиво взял их в свой плен.
Рот целовал, а руки трогали, ласкали обнажённое тело, заставляя Редудьян выгибаться.
– Только бы сохранить ясный ум, - думала она, покорно отдаваясь запретным ласкам повелительницы.
Сегодня королева не надела страпон, это облегчало задачу – пока властительница вкушает её прелести, снадобье должно подействовать.
Вот рука Марисы скользнула на талию, потом мягко погладила живот и поплыла дальше, исследуя, покоряя. Редудьян застонала и закусила губу, чтобы вернуться в действительность. Горячий рот королевы завладел её соском и стал посасывать его. Но то и дело сосок покидал сладостный плен губ и оказывался во власти языка. Одна грудь, другая… Фаворитка запрокинув голову, уже лежала в объятиях королевы, ощущая меж бёдер горячую тягучую влагу.
И вдруг Мариса уложила её на подушки и заставила широко развести бёдра.
– О, наш цветок уже истекает нектаром, - облизывая влажные губы, смеясь, заметила повелительница, в её глазах читалось вожделение.
Всегда такие холодные, как блеск двух далёких звёзд, сейчас они превратились в два горящих уголька, которые, казалось, могут обратить в пепел всякого, попавшего под их взгляд.
Редудьян уже знала, что за этим последует. Тяжело дыша, она раскинулась в открытой позе. Узкий поясок, плетёный из золотых нитей, не скрывал ничего, просто тонкой полоской врезался между губками, давя на клитор.
– Давай избавим тебя от этого, - Мариса развязала поясок и медленно, стараясь, чтобы он прошёлся по влажной, блестящей щели Редудьян, стянула его.
А потом королева стала целовать её
– О-о-о-о, мо-о-о-я-я ко-о-о-ро-о-о-ле-е-е-в-в-в-а-а-а-а, - стонала теряющая разум фаворитка, готовая вот-вот взлететь за облака.
И вдруг всё прекратилось. Мариса замерла, уткнувшись лицом в мокрую промежность Редудьян. Немного отдышавшись, та выбралась из-под царственного тела. Королева крепко спала. Снадобье подействовало.
– Жаль, что слишком рано, - пробормотала Редудьян и поморщилась.
Увы, сегодня она осталась неудовлетворённой и сейчас чувствовала себя не лучшим образом. Она перевернула Марису на спину, отцепила ключ и, набросив золотой королевский плащ с капюшоном, скрывающим лицо, быстро вышла из спальни.
Через некоторое время она возвратилась и, вернув ключ на пояс, улеглась рядом с королевой.
***
Всё удалось! Вот он, вожделенный ключ лежит на жёсткой ладони, которая обычно сжимает рукоятку меча. Да, конечно, это был дубликат, сделанный по слепку, но… Разве это имело значение? Ведь всего шаг, и она, привыкшая всегда оставаться победительницей, одержит ещё одну свою победу – взойдёт на трон Амазонии.
Оглядевшись, Виджая свернула в узкий тоннель, который вёл в тайное хранилище королевы. Ничем не примечательный длинный коридор. Каменные стены, потолок и пол. Тусклые факелы на сером камне стен. Если спуститься чуть ниже этого тоннеля, окажешься в подземелье. Когда-то там было много пленников, а теперь остался только один - Чёрный Дракон. Мариса бережёт его как зеницу ока. Виджая усмехнулась. Королеву подводит её же собственная ненависть. О, ненавистью нужно уметь управлять! Её нужно поворачивать в правильное русло. Уж Виджая это знает точно. Потому что она сама ненавидит. Словно это было вчера, помнит тот давний день, когда рухнули её мечты.
У подножия королевского дворца, на широкой площади толпа амазонок, прибывших сюда со всех концов страны, замерла в ожидании чуда. На золочёном помосте стояли две амазонки. Одежды не скрывали обнажённых смуглых тел, лишь короткие ослепительно-белые схенти,* подчёркивающие бронзовый оттенок кожи, прикрывали бёдра. Девы были подпоясаны мечами, соответствующими случаю: эфес венчался крупным рубином, крестовина усыпана драгоценными камнями поменьше, а ножны покрывал замысловатый узор из бриллиантов. Пожалуй, только один меч мог стоить едва ли казны среднего королевства в равнинных землях. Обе привлекали той дикой красотой, которая так свойственна их племени – широкие скулы, чуть раскосые глаза с длинными изогнутыми бровями, чувственные губы и светлые волосы, золотом отливавшие на фоне загорелых мускулистых тел. Но одна из них выделялась своими глазами. Зелёные, как изумруды, они взирали на всех и вся равнодушно, словно деву не трогало ничто происходящее, и от холода, истекавшего от этого взора, мурашки бежали у всякого, кто встречался с этим взглядом.