Неукротимый босс
Шрифт:
— Алин, ты извини, что я так. Просто иначе ты…
— По-другому не будет, ясно?! — резко оборачиваюсь, меча молнии. — Это не твой дом. Ты не можешь просто так заявиться: «Здрасьте, я тут мимо проходил». Ну так и надо было идти мимо. Где список взял?
Выплевываю слова с желчью. Мне кажется, я ненавижу этого человека. Не только потому, что он, вонзив нож в спину, бросил меня одну с грудным ребёнком, когда я не работала и полностью от него зависела, так ещё и потому что виноват в ссоре с Камилем!
— Ну
— Я спросила, где список взял? Маме звонил?
— Да. Попросился сам в аптеку сгонять. Она продиктовала.
— Не стоило утруждаться. Сколько я тебе должна?
Смотрю на его лицо и не понимаю, что в нем так меня привлекло. Далеко не красавец. Безответственный. Бесхребетный. Ленивый. Эгоист до мозга костей. Вот же дурой была! Круглой!
Матвей оказывается возле меня неожиданно и кладёт ладони по обе стороны от моих бёдер. Мы примерно одного роста, поэтому наши лица совсем близко. Заглядываю в его серые глаза. И для меня там ничего нет. Как сгоревшая пустошь. Огонёк вроде есть, а гореть-то нечему.
— Алиночка, ну прости ты меня дурака. Можно я иногда буду к вам приезжать? Пожалуйста.
Хватаю его запястья и в панике пытаюсь отвести в сторону. Но Матвей всё же крепкий — раньше регби занимался — не получается вырваться из кольца его рук.
— Отойди от меня.
— Алин…
Тянется ко мне корпусом, а я тяжело сглатываю. Черт, а! Нужно было всё же впустить Камиля!
— Живее. О-той-ди.
— Ну прости. Я дурак был. Правда, — его речь сбивчивая, тихая. — Я очень сожалею. Давай увидимся с тобой? Погуляем с Тёмой? В парк сходим, например. Ну пожалуйста, зверёчек.
От ласкового давно позабытого слова меня прорывает. Так меня называл только он. Зверёк. Зверёчек. Потому что всегда откусывалась больно и грозно. Потому что ссоры наши были дикие и неудержимые, а примирения — жаркие и такие же дикие.
— А не стремно тебе будет, Матвей? — я все же вырываюсь и отпрыгиваю в сторону, вздёрнув подбородок и скрестив руки на груди. — С такой страшной и толстой истеричкой на людях показываться?
Он мгновенно вскидывается.
— Я беру свои слова назад. Все до последнего.
— Да подавись ими. А к нам не подходи. Я бы ещё и прочерк в графе «отцовство» поставила. Уходи, Матвей.
— Вот так, значит? Ладно. Но никаких прочерков. Он мой сын. Да, я конкретно налажал. Но я хочу это исправить. Я всё равно вас верну.
— Матвей, очнись. Никаких «мы» больше нет. Ты можешь гулять и дальше сколько влезет. Ты свободен. Вали на все четыре стороны. У меня давно уже другой мужчина. И никогда я не предпочту ему тебя. В моей жизни больше нет свободного места.
Бывший немного оторопел. Открывает и закрывает рот.
— Я всё равно буду видеться с сыном.
— И что делать с ним будешь? В примерного папочку забавляться? Матвей, ребёнок — это не
Последняя фраза мелькала в моей голове, когда я, скрестив руки на груди, пристально наблюдала за тем, как он обувается.
Выпрямившись, напялил куртку, и его взгляд упал на огромный пакет из супермаркета и букет из прекрасных кустистых роз.
Смотрит на меня ничего не выражающим взглядом.
— Как видишь, ты мне помешал сегодня.
Как только Матвей ушёл, я сразу потянулась к телефону. Нет. Камилю позвоню чуточку позже, а сейчас, пока я на взводе, мне есть что ещё высказать.
— Алло? — слышу приглушённый голос.
— Ты что делаешь, мам?! Как ты могла ко мне Матвея направить?!
— А что? Он позвонил. Сказал, что хочет зайти помочь. Поучаствовать. Вот и пусть раскошелится на лекарства! Папаша несчастный!
— Господи, мама! Да пусть он только свалит уже куда-нибудь! Как ты могла, не спросив меня! Вот кто тебя просил лезть?! Тебе заняться нечем?
— Так! Ты поспокойнее давай с матерью разговаривай! Я хотела, чтобы он, наконец, понял, что у него есть ответственность! Что тебе тяжело одной! Может, деньжат бы подкинул!
Тьфу, противно!
— Ещё хоть раз! Хоть один маленький разочек! — очень стараюсь сдержаться, но никак! Довели меня оба! — Ты подумаешь вместо меня! Мама, я тебе обещаю! Я сниму квартиру на другом конце города! И хренушки мы к тебе ездить будем! Надеюсь, ты меня услышала!!! Не смей раскраивать мою жизнь под своё лекало!
В сердцах швыряю трубку на кровать и стараюсь усмирить бешено колотящееся сердце.
Пытаясь отдышаться, бреду в кухню.
Руки начинают дрожать, как представлю, через что нам придётся пройти. Ненавижу вливать в Тёму лекарства. Когда сын болеет — это кошмар какой-то. Спасибо Камилю, что отпустил с работы. И приехал. Привёз нам фрукты.
Возвращаюсь к телефону в спальню.
Открываю наш с мужчиной диалог и набираю новое сообщение.
«Если сможешь, приезжай, пожалуйста. Я уложу сына, и мы поговорим. Не злись».
Отправляю и несу гаджет с собой на кухню. Чтобы, не дай бог, не пропустить ответ!
Своего зайчика я укладывала очень долго. Со слезами померив температуру и заставив выпить сироп. Минут сорок мы пытались уснуть: малышу тяжело дышать с забитым носиком. Я качала его на руках или размеренно гладила по спинке.