Неукротимый Бру
Шрифт:
Задние ножки стула Бру с грохотом стали на пол, отчего Пенелопа едва не подпрыгнула.
— Я могу себе это позволить, братишка, — процедил он сквозь зубы.
— Извините меня, Мак, — быстро вмешалась Пенелопа, бросив взгляд на угрюмого Бру. — Но, может быть, вы расскажете о его планах насчет карьеры?
— Конечно, — широко улыбнулся Мак. — У него нет никаких планов.
Брови Бру сдвинулись еще сильнее, и Пенелопа начала всерьез опасаться за Мака. Она снова безуспешно попыталась изобразить смешок, в надежде хотя бы немного рассеять напряжение, повисшее в столовой, но
— Никаких? — переспросила она. — Но, конечно, такого быть не может.
Мак пожал плечами.
— Я всего лишь хотел сказать, что в любой момент, когда он захочет сесть в президентское кресло «Брубейкер интернэшнл», ему стоит только свистнуть. Он уже сидел в нем, два года. И делал огромные деньги. Может быть, вы видели его фотографию на обложке «Ньюсуик»? Несколько лет назад они печатали рассказ о двадцати пяти ведущих бизнесменах мира.
Пенелопа кивнула, припомнив этот рассказ. Так на обложке был он? Она метнула на хмурого Бру быстрый взгляд. Интересно.
— Да, но Большой Дедди никак не решался отойти от дел и ухитрился вмешаться в одно… — тут Мак поднял глаза к небу, — в одно блестящее дело, которое вел Бру. Мы все отлично понимали, что Большой Дедди, хотя и очень жаждал, чтобы на его место встал старший сын, никак не мог спокойно смотреть со стороны, как кто-то делает дела так же успешно, как и он сам. — Мак прищелкнул языком. — У Большого Дедди что-то вроде синдрома руководителя. Но это было несколько лет назад. — Мак посмотрел в сторону Бру и пожал плечами. — Может быть, все изменилось.
Фыркнув, Бру принялся изучать свои сапоги, кривя губы в скептической усмешке. Пенелопа решилась еще раз бросить на него быстрый взгляд. По крайней мере он слушает. Это уже неплохо.
— Продолжайте, — ободряюще сказала она Маку.
— И три года назад Бру разрушил всю семейную гармонию. Заявил Большому Дедди, чтобы он его предупредил, когда решит уйти на покой. А Большой Дедди все еще уходит и до сих пор не ушел. Потому мы и работаем на ранчо. И, честно сказать, мисс Уэйнрайт, мы не намерены вести ту жизнь, которую для нас готовит отец. Ну, — пожал он плечами, — по крайней мере мы с Баком.
Послав широкую ухмылку Бру, он закинул руки за голову и продолжал:
— Пока что мы очень довольны своей работой на ранчо. Управляться со скотом — это вам не фунт изюма. А Бру из всех нас — лучший. Большому Дедди не найти ему преемника.
Мак опустил руки и с нескрываемым восхищением посмотрел на старшего брата.
— Ни в верховой езде, ни в стрельбе, ни в чем, мэм, можете мне поверить, ему нет равных. Он работает больше всех нас. Наверное, потому и гуляет больше всех, верно, Бру?
Только дернувшийся подбородок Бру выдал, что он слушает дифирамбы, распеваемые ему братом. Отведя глаза с того конца стола, где сгущались тучи, Пенелопа выровняла пачку своих листов с рабочими заметками и ослепительно улыбнулась Маку.
— О'кей.
— Хорошо, мэм, — приветливо ответил Бак.
Когда Бак принялся рассказывать ей про брата, Пенелопа вдруг обнаружила, что не в состоянии понять ни единого слова. Улыбаясь и кивая, как она надеялась, в нужных местах, она пыталась запомнить хотя бы основное, чтобы использовать это потом на этапе «представления», но все было напрасно.
Словно под гипнозом, она позволила своему взгляду оторваться от рассказчика. Медленно, очень, очень медленно ее взгляд прополз по пустым стульям, пока не добрался до того края стола, где сидел Бру.
Когда она подняла ресницы, ей показалось, что ее затягивает в бесконечную темноту черных и сверкающих глаз Бру. Словно лань, выскочившая ночью на дорогу и попавшая в свет автомобильных фар, она застыла. Чувствует ли Бру то же самое? Скорее всего, нет, смутно подумала она, переводя дыхание, словно от удара под ложечку. Глаза Бру упорно держали ее взгляд, не желая отпускать, и Пенелопе пришлось вцепиться в стул обеими руками, чтобы не сползти на пол.
Боже! Против таких глаз просто необходимо издать закон, дрожа, подумала она. Он же может прочесть все мои мысли!А он сидел на другом конце стола, ласково и насмешливо улыбаясь, и следил за ней нахальным взглядом, отчего Пенелопе стало трудно дышать. Ни один человек еще не производил на нее такого ужасного впечатления. Он ее раздражал. Не поддавался ей. И очень ее заинтересовал.
Смешно, но как раз для него она едва ли может быть чем-то кроме надоедливой учительницы, вдруг вернувшейся из его школьного прошлого. С неимоверным усилием она освободилась от гипнотического взгляда и уставилась на свои руки.
Если слова Мака относительно интересов брата правильны, то женщины вьются вокруг Бру стаями. Именно такого типа мужчин Пенелопа избегала как чумы. Но почему же тогда она внезапно ощутила прилив меланхолии, окутавшей ее плотным туманом? Какая глупость — расстроилась из-за краткой игры взглядами с этим сексуальным ковбоем по имени Конуэй Брубейкер.
О чем она думает? Он — только ее клиент! Ослабив узел на шарфике, повязанном вокруг шеи, Пенелопа подняла глаза на Бака и улыбнулась.
— Спасибо, Бак, — поблагодарила она, когда закончился рассказ про Мака. — Это было отлично. — Бросив взгляд на часы, Пенелопа вздохнула и сделала вид, что решила избавить Бру от необходимости рассказывать о своих братьях.
— Мы начали довольно поздно, и я знаю, что у вас хватает своих дел, так что занятие по представлению друг друга на этом мы закончим. Я вам расскажу кое-что о своей работе в области консультаций по имиджу, когда мы встретимся после обеда, на последнем сегодня общем занятии. Завтра мы будем… — снова осмелившись бросить взгляд на Бру, она потеряла дар речи, — будем встречаться, — она глубоко вздохнула, — с глазу на глаз. — Отведя взгляд, она принялась листать свой блокнот и просматривать записи. — Ваш отец хочет, чтобы я начала с Конуэя, — все еще нервничая, закончила она.