Неукротимый маршал
Шрифт:
— А Том был его другом? — Браннон криво ухмыльнулся.
Перл внезапно покраснела.
— Том был гораздо старше этого мальчишки. Но он был жестоким человеком, он действительно был свиреп, как зверь, до тех пор, пока мое христианское смирение не оказало на него воздействие. Он был единственным другом Хайнса. Когда Том напивался, они вместе совершали ужасные вещи. Протрезвев, Том всегда сожалел о том, что натворил, но Уэлкер никогда ни в чем не раскаивался. Мой муж был слабохарактерным человеком, но он не был плохим. Он очень хороший, он старается быть добрым ко мне, маршал. Но он слабый, безвольный
Курт молча допил кофе. Перл схватила его за руку.
— Вы обязаны встретить поезд, маршал. Вы должны заставить этого человека уехать из нашего города и никогда сюда не возвращаться.
Глава III
С того места, где сидел Браннон, ему было видно, что люди, стоявшие на улице перед отелем, выглядят какими-то растерянными. Хотя они все еще держали в руках оружие, а веревка болталась, как флаг, свешиваясь с перекладины на веранде.
Браннон перевел взгляд от пыльной улицы к часам, но не нашел там ничего неожиданного. Старинные, большие часы неуклонно отсчитывали время. Он отодвинул стул, встал, потянулся и, не закрывая глаз, протяжно зевнул.
Мак Луис, Сэм Диккенс и другие проверяли время, глядя на солнце и на большие стенные часы на полицейском участке. Все эти люди были старейшинами в городе, и им полагалось быть умнее и ответственнее, чем иным горожанам. И если они так поступают, то что остается ожидать от более молодых, сжимающих винтовки в побледневших, напряженных руках?
Браннон перевел взгляд на окно второго этажа, где ему почудилось, что он видел лицо Руби Мак Луис. Но там никого не было. Когда он вновь посмотрел вниз, то заметил, что все пришло в движение: четыре человека отделились от толпы и направились к нему. Курт посмотрел на часы — прошло всего пять минут.
Курт, положив ноги на табуретку, разглядывал приближающихся мужчин без малейшего удовольствия. Во главе шел Мак Луис, слева от него шагал Юта Йонг — приземистый, широкогрудый человек, которому Мак Луис платил в неделю больше, чем Браннон получал за месяц. У него в руках не было веревок, но вычищенная, хорошо смазанная винтовка отсвечивала на солнце. Юта Йонг стоил тех денег, которые давал ему Мак Луис, так как он никогда ничего не боялся. Сэм Диккенс выглядел больным, но он тоже тащил винчестер. В руках у преподобного отца не было ни веревки, ни револьвера, но ведь каждый завоеватель и захватчик должен иметь при себе капеллана. Если вы хотите кого-то убить, то нужен священник, чтобы прочитать заупокойную молитву.
Мак Луис широко распахнул дверь кафе и вошел без стука, еще одно его преимущество: Мак Луис никогда не стучал.
Браннон продолжал спокойно сидеть. Четверо мужчин медленно приближались к нему. Подойдя к столу, за которым сидел маршал, Мак Луис приглушенным голосом произнес:
— Время на исходе, Браннон. Мы подумали, что будет лучше, если мы придем к вам.
— Отлично.
Они встали вокруг стола.
— Почему бы вам не закрыть дверь? — сказал Браннон.
Мак Луис безмолвно глянул на Юту Йонга. Тот спокойно закрыл дверь перед собравшимися горожанами.
— Вы могли бы и запереть дверь, мистер Йонг. Вы, джентльмены,
Юта повернул ключ в замке, вынул его и вернулся к столу.
Мак Луис взглянул на своего слугу, на мужчин, стоявших позади него, и кислая усмешка искривила его губы.
— Почему бы мне не взять ключ себе? — спросил Браннон.
Юта помедлил, взглянув на Мак Луиса. Тот кивнул головой. Японец швырнул ключ через стол, и Браннон, подхватив его, опустил в нагрудный карман.
— Хорошо, маршал, вы играете нам на руку. Мне доставляет большое удовольствие беседовать с вами здесь, в этой запертой комнате, вы должны будете выслушать меня, хотите вы этого или нет.
— Я с нетерпением жду, что вы мне скажете.
— Все, что я собираюсь вам сообщить, заключается в следующем. Мы отправили телеграмму в город, вашему начальству. Мы требуем, чтобы вас отозвали отсюда. Долгое время мне казалось, что нам нужен шериф, и этот человек должен быть местным жителем, который понимал бы нас и наши проблемы. За этого человека проголосует народ, и будущий шериф ответит перед всеми за свои поступки. И сегодня для меня эта проблема является наиглавнейшей.
Браннон кивнул, выжидая.
— Ладно, я не буду тратить время понапрасну. Нам ясно, что вы не хотите защищать граждан, которые по вашей вине могут быть убиты. Это честные люди, маршал, наши друзья, родные — люди, которых мы любим. Я понятно говорю? Мы надеялись, что вы одумаетесь и поможете нам. Но вас, очевидно, ничто не изменит.
— Джентльмены, абсолютно неважно, что чувствую лично я, но я принимал присягу, приступая к работе. Я получал деньги за нее, я копил их. Эта сумма не покажется вам невероятной, но мне хватит, чтобы прожить какое-то время, — Браннон взглянул на пастора, — ну, хотя бы на то, чтобы купить новую пару сапог. Но я не могу нарушать клятву. Такой уж я уродился. Сегодня мне придется уступить вам, а на следующей неделе приедет в город кто-нибудь еще, кто вам не понравится, и я должен буду опять делать по-вашему, не так ли?
Мак Луису не понравился такой ход дела. Он кашлянул:
— Вас здесь не будет на следующей неделе, поэтому не стоит беспокоиться о подобных пустяках. Сейчас же главное заключается вот в чем: мы должны выполнить намеченное. Вы стоите у нас на пути. Мы говорили об этом с горожанами, и единственный выход из сложившейся ситуации — ваш арест.
Браннон замер. Он переводил взгляд с одного лица на другое, но никто не смотрел ему в глаза.
— Вот так, маршал.
Мак Луис вытащил револьвер и направил его на Браннона.
— Мы посадим вас в камеру, и вы будете там до тех пор, пока мы не покончим с этим убийцей Хайнсом.
Курт не двигался.
— Это серьезное нарушение, мистер Мак Луис. Я понимаю: вы нервничаете, вы потеряли голову, но если вы уберете оружие, я буду считать все сказанное вами дурной шуткой и забуду об этом.
— Вы сами все слышали, маршал. Вы арестованы.
— Мак Луис, я взываю к вашему разуму. И я вовсе не тот спокойный человек, которого вы знаете…
Лицо Большого Джорджа побелело, но усилием воли он поборол себя и, покачав головой, сказал: