Неушедшее лето Павла Блуднова
Шрифт:
Вот слова Тонино Гуэрро, которые он часто повторял и сказаны они были словно о Паше: «Необходимо, чтобы в человеке ослабели амбиции и чувство превосходства для того, чтобы достигнуть понимания всех остальных жизней».
Павел Блуднов на открытии выставки в ЦДХ. Москва. 2010
Паша так любил жизнь! Когда ты так любишь, перестаешь быть просто человеком, а становишься ароматом, паря над землей. Вот это состояние влюбленности так
П.Б.Блуднов. Хмурый день
Павел Блуднов, «Сентябрь»:
Апельсин в молоке, над рекою туман,Пахнет мокрой росой и грибами.Между яблонь в саду, перламутром звеня,На серебряных струнах играя,Паук сети плетет…П.Б. Блуднов. Фиалки на окне
Мой обаятельный друг
Академик РАХ, член-корреспондент РАН Александр Толстиков
Блуднов! Эта фамилия прочно засела в моей памяти, после того, как я впервые увидел «вживую» работы
Павла Борисовича в Центральном доме художника в начале 2004 года. Правда, задолго до этого, мое внимание привлек его персональный сайт в Интернете, содержимое которого я тут же «скачал», и, переведя картинки в удобный формат, рассматривал их подолгу и всерьез наравне с репродукциями картин любимого Константина Коровина, наслаждаясь колористическим даром отмеченных богом художников.
Да-да, читатель, не удивляйся, – я действительно ставлю в один ряд этих мастеров, считая Павла Блуднова достойным продолжателем традиций московской школы живописи, основу которой заложили Василий Дмитриевич Поленов и Алексей Константинович Саврасов, той школы, которую затем прославили И. Левитан, К. Коровин, А. Архипов, М. Нестеров, С. Виноградов, С. Жуковский и другие.
Кто бы мог подумать, что через несколько лет судьба преподнесет мне в подарок дружбу с художником Блудновым, который из официального Павла Борисовича, превратится для меня и моих домочадцев просто в Пашеньку. Кто бы мог знать, что приезжающие ко мне в гости внуки с первыми лучами солнца будут прибегать в зал, на стенах которого теперь размещена коллекция подлинных блудновских работ и, глядя на знаменитый «Автопортрет», здороваться с ним:
– Доброе утро, лесной бог Паша!
Я и в мыслях не держал, что в один прекрасный день мы с Пашей под рюмочку, но очень ответственно будем вместе писать здоровенную картину, на которой ярко и вкусно взятая по колориту и фактурам толстушка будет лениво олицетворять собой Лето. А какой приятной неожиданностью однажды станет для меня громкая реакция Паши на одну из моих портретных работ:
– Осанна, осанна! Пою тебе осанну!
На робкий вопрос, не шутит ли он, Паша искренне вскричит:
– Какого черта мне обманывать тебя, Санёк! Раз говорю хорошо, значит хорошо! И всё тут!
На отдыхе
Как не поверить такому страстному, лишенному всякой фальши напору. Паша не завистлив и не зависим от чужого мнения. Это отличительная черта большого и благородного сердца! В своих эмоциях он подобен Ниагарскому водопаду, в своем радушии и жизнелюбии сродни роллановскому Кола Брюньону, а в безмятежных наслаждениях и гастрономических пристрастиях не уступит Эпикуру и Гаргантюа.
В мастерской А. Толстикова
Поверь, читатель, я знаю, о чем пишу.
Но в характере Паши было много и лиричного, он умел сильно, по-русски грустить. Грусть эта чистая, почти детская, со слезами любви и восхищения, замешанная на старинных казацких песнях и городских романсах.
– Ты только посмотри, Санёк, весна кругом и красота какая! Остановись дружок, не суетись, послушай её сердцем, всем нутром своим. Но как это на холсте передать? Не способен… Бьюсь, как рыба об лёд – ничего не получается. Ей богу, брошу всё, не буду писать, буду просто сидеть в саду и слушать, как цветы распускаются, как шмель жужжит над ними, в какой тональности дождь накрапывает. Динь-динь – капли как серебряные колокольчики по травинкам и листикам наигрывают. Хорошо!
И тут же:
– Ну да ладно, хватит грустить, чего высиживать? Хватай холст и краски, давай писать!!
Вот какие обороты были свойственны душевному устройству моего друга. Он был в одном лице и муж, и дитя. В нем уживались озорной плутишка Питер Пен, фантазер Мюнхгаузен и простодушный Макар Нагульнов.
Паша слыл ещё и великим естествоиспытателем. Много путешествуя по миру, он со свойственной ему непосредственностью мог принять участие в зрелищных национальных представлениях и дегустациях, от которых потом сильно болела голова, способствуя особому приливу ностальгических и патриотических чувств, притупляющих остроту впечатлений от пребывания на чужбине. Паша объездил много стран, подолгу работал во Франции, Германии. Много раз бывал в Италии, которую нежно любил и, как истинный русский интеллигент, знал о ней всё или почти всё, превосходя в этом знании жителей славного Пиренейского полуострова.
Любопытство и профессиональный долг, а в прошлые годы Павел много работал как реставратор живописи в комбинате им. Вучетича, заносили его и на Байконур, и в такую экзотическую страну как Вьетнам.
Конец ознакомительного фрагмента.