Неведомые земли и народы Севера[Без иллюстраций]
Шрифт:
Записки Пифея о путешествии на Север не сохранились и считаются навсегда утраченными, поэтому основным первоначальным письменным источником о Туле являются тексты Страбона и Плиния Старшего. Конечно, исследователи всегда надеялись, зная о скептическом отношении ученого грека к известиям Пифея, что Страбон не исказил тех сведений, которые он почерпнул из книг путешественника, и они правдиво переданы в труде великого географа.
По словам Страбона, Пифей рассказывал, что Туле, являясь самым северным из Британских островов, «наиболее отдаленной страной», где «летний тропик одинаков с полярным кругом» (Strab., II, 5, 8) и где пригодные для обитания земли имеются «до самых дальних краев вокруг».
В этих местах, по словам Пифея, на расстоянии еще одного дня пути к северу от загадочного острова Туле, кончался реальный и доступный мир. Судя по сообщениям древних, Пифей не ограничился посещением Туле и на протяжении почти целого дня продолжал движение прямо к полюсу. Остановился он только тогда, когда продвигаться вперед стало невозможно — дальше лежало «замерзшее море». Именно здесь якобы имеется нечто странное, похожее на «морское легкое», где — утверждал отважный мореплаватель, земля, море и вообще все как бы висит в воздухе, это «нечто» служит связью всего мира и непроходимо ни для людей, ни для кораблей (Strab., II, 4, 1).
Известный греческий географ и астроном Эратосфен (275–195 гг. до н. э.) не так скептически относился к сообщениям Пифея, как Страбон (который, кстати, очень уважал коллегу- предшественника и при написании своего основного труда часто делал на него ссылки). В своих «Географических очерках» Эратосфен не только не усомнился в существовании таинственного острова, но попытался дать его координаты, вернее географическую широту92:
«От параллельного круга, проходящего через Фулу, которая, по словам Пифея, отстоит от Британии к северу на шесть дней плавания и лежит близко к Ледовитому морю, еще около 10000 стадий».
Тем самым Эратосфен увеличил пригодное для обитания людей пространство до параллели Туле, которую он поместил на полярном круге или близ него.
Но Страбон, как мы знаем, отрицал возможность существования обитаемой земли под столь высокими широтами. Критикуя сведения Пифея о Туле, которые он считал вымыслом, Страбон замечает, что, насколько ему известно, даже в Британии, которая значительно южнее Туле, условия жизни настолько суровые, что ее и следует считать границей обитаемого мира (Strab., II, 5, 8).
Конечно, не у всех античных ученых, писателей и поэтов был такой подход к сведениям Пифея, — помимо страбоновских, существовали другие взгляды и представления об Ultima Thule.
Плиний Старший независимо от Страбона (несмотря на то что они жили почти в одно время, Плиний не был знаком с трудами Страбона, так как после смерти автора «Географические записки» почти на два столетия были незаслуженно забыты) знал сообщения Пифея, наверняка верил ему и не сомневался, когда писал, что «Туле является самым крайним из всех островов, какие упоминаются» (Plin. N. Н., IV, 16). Плиний также называет ряд островов к северу от Британии: Скандию, Думну, Верги и самый большой из них — Беррику, откуда, по его словам, имеют обыкновение плавать к Туле (Plin. N. Н., IV, 104)93.
Доказательством того, что Пифей действительно побывал на этом острове, вопреки существующему мнению о получении им информации из вторых рук, могут послужить слова античного ученого Клеомида (II в.)94:
«По поводу острова, который называют Туле и на который, говорят, ходил массалиотский философ Пифей, кажется, что в этих местах полный круг, описанный солнцем в момент летнего солнцестояния, располагается над горизонтом таким образом, что он совпадает с арктическим кругом» (Cleomed., I, 7)
Это означало, по мнению комментатора Страбона Г. А. Стратановского, что в Туле меняющийся полярный круг имел определенную величину летнего тропика, поэтому широта Тулы являлась дополнением широты земного тропика и составляла 66 градусов северной широты.
Еще одним доказательством того, что Пифей сам побывал в полярных областях, служит текст из трудов греческого математика-стоика Гемина Родосского (I век до н. э.), кстати, единственного из всех авторов, прямо цитирующего перипл Пифея «Описание океана»95:
«У тех, кто живет севернее Пропонтиды96, самый длинный день составляет шестнадцать равноденственных часов, у тех же, кто живет еще дальше на север, этот день длится семнадцать и восемнадцать часов. В эти места, кажется, приходил Пифей Массалиот. В самом деле, он говорит в своих описаниях Океана: «Варвары нам показывали, где садится солнце. Ведь в этих местах случается, что ночь бывает совсем короткой, длясь два или три часа, так что солнце, садясь, после короткого интервала тотчас поднимается» (Gemin. Phod. Elem. Astronom. Ch. VI).
Здесь приведены слова самого Пифея, подтверждающие, что путешественник действительно был на острове, расположенном в высоких широтах, и местные жители показали на нем точку, откуда можно было наблюдать за восходом и заходом солнца. И, вероятно, места те были гористые, так как на равнинной местности любой мог бы без проблем увидеть эти небесные явления. Причем, чего нельзя исключить, — у местных жителей имелась возможность наблюдать за солнцем только в каком-то одном конкретном месте, что и подчеркнул Пифей.
О подобных астрономических наблюдениях на Туле, совершаемых местными «особыми» посвященными людьми, подробно рассказал поздний византийский писатель VI века Прокопий Кесарийский97:
«Здесь каждый год происходит чудесное явление. Около летнего солнцеповорота в течение приблизительно сорока дней солнце никуда не заходит, в течение этого времени непрерывно сияет над землей. Но месяцев через шесть после этого, около зимнего солнцеповорота, дней сорок солнце совсем не показывается над этим островом, и он погружен в непрерывную ночь. Это время живущие здесь люди проводят в полном унынии, так как они не имеют никакой возможности, тогда сносится друг с другом. Лично отправиться на этот остров, чтобы своими глазами увидать то, что мне рассказывали, хоть я и очень старался, никак не удалось. Тех, которые оттуда приходят к нам, я спрашивал, как они могут вести счет и деление дня, если солнце не всходит и не заходит там в установленное время? Они дали мне ответ правильный и убедительный. Они сказали, что в те сорок дней, когда солнце, как сказано выше, не заходит, оно сияет людям то с востока, то с запада. И всякий раз, как оно, совершая свой путь, вновь окажется у края неба на том же месте, откуда в прежние дни его видали поднимающимся, они считают, что прошли одни сутки. А когда наступает время непрерывной ночи, то, наблюдая за ходом луны и движением звезд, сообразуясь с ними, они рассчитывают деление дня. По прошествии тридцати пяти дней этой великой ночи, определенные люди, которым это привычно, посылаются на вершины гор и, увидав оттуда определенным образом солнце, они объявляют стоящим внизу людям, что через пять дней солнце засияет им. Получив эту добрую весть, они, хотя еще в темноте, отмечают ее веселым всенародным праздником. У жителей Фулы это самый большой из праздников. Мне кажется, что жители этого острова находятся всегда в страхе, как бы солнце не покинуло их навсегда, хотя это явление у них происходит всегда одинаковым образом каждый год».