Nevermore, или Мета-драматургия

Что такое жизнь на пределе, на вечном выдохе без возможности вздохнуть? Я хорошо поняла это за три месяца своего ада.

Мягкие и чуть колкие, как ворс, волосы так податливы под моей рукой. Ледяной лоб идеально ложится под форму моей ладони.

Какова она, твоя боль?

'Хочется закрыть глаза, зажать голову коленями и кричать ультразвуком от этой муки…'

Моя боль не такая — она обыденнее, проще.

В ней нет высот полета на раскаленных, на оголенных нервах. Она не истерична — но тянет, тянет… и я, как и ты, не могу вздохнуть.

Из дневника:

'…Наконец-то весна. Теплыми пальцами с желтыми ногтями (как от выкуренных сотен пачек 'Беломора') она гладит мои глаза, губы и волосы, заставляет плакать от плотного дыма сжигаемой прошлогодней травы. Миазмы помойки, смешавшись с запахами свежей зелени, забивают ноздри, причудливо сплетаются с ароматами нескольких улыбок, встреченных по дороге. Изобилие оттаявших собачьих кучек на газонах и тротуарах вынуждает внимательно смотреть под ноги. Что дарит, в свою очередь, детскими находками: монетками, бусинами, сломанными значками, размякшими от талой воды крохотными фотографиями прекрасных незнакомцев.

Питер весной похож на ободранного котенка грязно-кремового цвета. Множество площадей разинуты в жалобном мяуканье. Заспанные, запорошенные мусором и слезящиеся талым снегом парки и скверики. Он стоит на дрожащих лапах своих мостов и, кажется, — вот-вот рухнет в черную воду. И Нева поглотит его полностью, а потом сыто облизнется своим льдистым языком…'

Холодно. Непостоянная питерская весна колючими злыми зубами вцепилась мне в тело, особенно в незащищенные его части. В защищенные, впрочем, тоже: стильной кожаной курточке, явно еще не сезон. Что подвигло меня влезть в нее вместо уютного зеленого пальто до лодыжек? Тщеславие — вот имя бесенка, что играет на самых пустых и фальшивых струнах женской души. Я не исключение. Вырядилась! И это при том, что не ждала от сегодняшнего мероприятия ничего интересного. Была свято уверена, что на встречу суицидников с форума 'Nevermore' явятся одни 'лузеры', настолько же страшненькие снаружи, насколько зажатые изнутри. Было бы перед кем прихорашиваться и пижонить…

Точкой сбора я назначила вход в Елисеевский магазин на Невском. Молодому человеку с пафосным ником Даксан (Darksun — Темное Солнце), который больше других жаждал встречи в реале, поручила роль опознавательного знака: в руке он должен был держать цветок. (Первоначально я предлагала более яркий и концептуальный знак: надутый гелием красный воздушный шарик с надписью черным фломастером: 'Nevermore!!!' — тогда бы точно никто не прошел мимо. Но Темное Солнце, будучи социофобом, постеснялся столь явной само-презентации и заявил, что будет держать в руках белую астру. Астра так астра…)

Прибыв ровно к назначенному времени (одна из моих досадных слабостей — очень редко опаздываю), я поискала глазами юношу с астрой. Не найдя такового и сообразив, что конец апреля — не лучшее время для этих цветов, подошла к маленькому и сутулому молодому человеку, сжимавшему в кулаке полудохлую красную гвоздичку.

— Даксан?..

Молодой человек радостно закивал.

— А я — Морена. Организатор всей этой дурацкой затеи.

— П-приятно познакомиться…

— Ты считаешь, что красная гвоздика и белая астра — практически одно и то же?

Я тут же пожалела об этих словах: Даксан напрягся, узкое лицо с густыми бровями пошло пятнами. Заикаясь, он принялся объяснять, что обошел три цветочных киоска, но белых астр нигде не было. С трудом мне удалось остановить поток сбивчивых извинений. Мы замолчали.

К счастью, это длилось недолго: минут через пять с разных сторон подошли еще два участника форума, выразивших желание пообщаться 'вживую': Айви и Эстер. Айви, восемнадцатилетняя москвичка, прикатила на встречу ночным поездом. Столичные суицидники давно перезнакомились между собой, питерская же встреча была первой, и ей не терпелось узреть воочию еще нескольких единомышленников. Она была вылитой Аленушкой из детской сказки: крохотная, пушисто-белокурая, со светлыми ресницами и тоненьким голоском. (Поглядишь — и не скажешь, что это авторитетнейшая личность в суицидных кругах, тусующаяся на сайте 'Nevermore' с момента его основания, то есть уже два года, а в сети вообще — с тринадцати лет.) На ней были джинсы и задорная зеленая кепочка.

Эстер была лет на пять старше. Ничем не примечательное лицо: очки, тонкие губы, сухой и умный взор. Редкие крашеные черные волосы рассыпаны по плечам. Готическая юбка до пят. На левом плече имелась крыска, белая с серыми пятнами. Животное было в ошейнике с тоненькой цепочкой, другим концом прикрепленной к массивной цепи с перевернутой пентаграммой, украшавшей шею хозяйки. Представившись, Эстер назвала и имя своего спутника:

— Асмодей, или Модик. Прошу любить и жаловать.

Минут пятнадцать прошло в обсуждениях Модика и его милых ужимок: мытья мордочки, почесывания, покусывания длинной сережки в левом ухе хозяйки.

Время уже значительно угарцевало вперед от назначенной точки — как минимум, на полчаса. Я совсем задубела в своей пижонской курточке. Хуже холода было тоскливое осознание, что все мои ожидания оправдались и предстоящий вечер обещает быть безнадежно нудным. (Чтоб я еще хоть раз выбралась на подобное мероприятие? Да ни за что!)

Тема Модика иссякла. Мы стояли, обреченно поглядывая друг на друга и перебрасываясь ничего не значащими фразами. Наконец я не выдержала и, мерно отстукивая ритм зубами, спросила:

— Мы еще кого-то ждем? Может, уже двинемся, а то как-то… не жарко.

Эстер посмотрела на часы, потом на Модика, словно советуясь с ним взглядом.

— Я списывалась с Бэтом. Он очень рвался на эту встречу и просил обязательно его дождаться.

— Бэт?! — пискнула Айви с воодушевлением. — Обязательно дождемся. Редкостная личность!

Да уж… Весьма яркий обитатель форума. Возник недавно и тут же выделился на общем фоне — отточенным и изысканным языком и повышенной истеричностью своих постов. На его аватаре, помнится, ухмыляется демонический красавец с черным вороном, клюющим в ухо.

Я покорно вздохнула. Бэт так Бэт. Разбавит, по крайней мере, наше женское общество. (Даксан со своей гвоздичкой, которую не догадался даже всучить ни одной из девушек и продолжал сжимать в кулаке, ну никак не тянул на полноценную особь мужеского полу.)

Еще через десять минут он, наконец, появился.

При виде этого существа я с трудом удержала челюсть в горизонтальном положении. Ничего подобного в разнообразной практике общения мне прежде не попадалось.

Высокий и худой (узкий), с густой копной (гривой? завесой?) волос, черных с проседью, спускающихся до середины спины. (Такую длину нужно отращивать и лелеять с первого класса школы, как минимум.) Подведенные тушью глаза, губы, покрытые розовым блеском, тональный крем на скулах. Длинный кожаный плащ был распахнут, открывая расклешенные джинсы с широким поясом и множеством цепочек. Шею драпировали три шарфа — два черных и красный, разной длины и фактуры. Пальцы унизывали в огромном количестве серебряные перстни.