Неверное сокровище масонов
Шрифт:
Может вот так же, как я сейчас, лежал холодной мартовской ночью в теплой постели, где-то в забытом богом старом доме, какой-нибудь отставной капитан и думал о безрадостной участи, которую уготовило ему будущее. Прозябание на нищенскую пенсию и никому не интересные рассказы о своих былых заслугах. А позади целая жизнь. Бурная, яркая, богатая событиями. Жизнь, в которой всегда было место подвигу. А у того далекого отставного капитана, наверное, была еще и любовь. Настоящая, в старинном парке с цветущими липами. Балы, дуэли, кони, несущиеся по вечерней дороге и псовая охота в предрассветном осеннем поле. Другой мир, далекий, и таинственный,
Вот оттуда из этого исчезнувшего мира и долетело до меня это удивительное имя, похожее на эльфийскую песню из древнего кельтского сказания. Перси-Френч.
Это было четырнадцать лет назад, на самом стыке эпох. Корабль под названием Советский Союз разнесло в щепки о рифы истории, и миллионы его пассажиров судорожно цеплялись за обломки или пытались самостоятельно выплыть из житейских водоворотов. Меня кораблекрушение выбросило на берег Волги в маленький городок Сызрань. По иронии судьбы этот железнодорожный узел находиться как раз там, где стальная магистраль, берущая свое начало в недрах Средней Азии разбивается на пять потоков, разбегающихся по всей России. Самое удачное место, чтобы остановиться и оглядеться.
Это было очень милое провинциальное местечко, в котором вселенские бури воспринимались, как ветер в лесу – где-то вверху шумит и иногда шишки падают. А внизу тихо. Красивые старинные дома на холмах, огромный собор и даже остатки средневекового кремля придавали Сызрани вид надежной гавани, укрытой от житейских штормов.
Мне понравилось. Тем более, что я попал туда в августе, а это в Сызрани самая благодатная пора: время созревания помидоров. Как ни странно, этот приволжский городок славился не рыбой, как можно было подумать, а именно необычайно вкусными помидорами. То ли климат здесь какой-то особенный, то ли еще что. Прибавьте к этому обилие садов, захватывающие виды с высоких берегов на волжские просторы и вы поймете, что такое Сызрань.
Вот в таком богоспасаемом местечке я и околачивался ранней осенью 1992 года в поисках работы. Сейчас я думаю, что не приди мне тогда в голову мысль зайти в редакцию местной газеты «Красный Октябрь» к своему приятелю журналисту, я так никогда ничего и не узнал бы о сокровищах усадьбы Перси-Френч.
В то, уже далекое время, провинциальная журналистика еще не пришла в то плачевное состояние, в котором она обретается ныне. Она и тогда была продажна, но это была дорогая содержанка, знавшая себе цену. Это теперь ей приходиться бегать по обочине дороги, предлагая свои услуги любому желающему. Журналисты были людьми информированными и влиятельными, а именно в помощи таковых я и нуждался.
Прежняя профессия, помимо всего прочего, научила быстро сходиться с людьми, тем более что в Сызрани тогда выпускали очень приличную водку. А что более способствует поиску родственной души, чем беседа под рюмочку, благо в закуске в виде прекрасных сызранских помидоров недостатка не было.
Так вот во время обеденного перерыва, в залитом сентябрьским солнцем обшарпанном кабинете, его хозяин и рассказал мне о странном телефонном звонке.
Звонил один дед и поведал, что знает, где зарыт клад. Подробности, как водиться, при личной встрече. В гости приглашал.
– Может сходим? – предложил Саша, так звали хозяина кабинета.
Историй про клады я на своем веку наслушался немало. То ли характер моей работы этому способствовал, то ли еще что. Я слышал их в Афганистане, Таджикистане, на Памире, в Фергане, на берегах Иссык-Куля и среди песков пустыни. Если бы я отрыл хотя бы десятую часть этих сокровищ, то уже давно был бы обладателем напитка вечной молодости, любовного эликсира, пяти-шести мешков алмазов и рубинов. Количество же принадлежавшего мне золота и серебра просто подорвало бы всю мировую финансовую систему. Увы, заниматься кладами мне было недосуг, как, впрочем, и тем, кто о них рассказывал. По какой-то странной закономерности все обладатели тайны несметных сокровищ были, как на подбор людьми, мягко говоря, небогатыми. Я не уверен, имело ли большинство из них хотя бы вторые штаны. А вид первых определенно желал лучшего.
Но слушать истории о кладах любил всегда. Ведь что такое клад? Это, прежде всего, тайна. Не просто какие-то деньги, счет в банке. Это чья та удача, надежда. У клада нет хозяина, он живет своей, особенной, только ему понятной жизнью. Не даром во все времена кладоискательство было связано с магией и всякой чертовщиной. И какое дело, что там есть на самом деле? Когда рождается истина – умирает тайна. Так было – так и будет.
Я предложил сходить к старику. В конце концов, надо же немного развеяться и отдохнуть от однообразной серой действительности. Делать то вечером все равно нечего.
И когда скупое вечернее солнце уже золотило верхушки деревьев, мы с Сашей подходили к подъезду стандартной пятиэтажки, где нас и поджидал, предупрежденный о визите краевед.
Есть в Сызрани район с романтическим названием Монастырская гора. Во времена шествия по стране вездесущих «Черемушек», его застроили типовыми домами, запихав в тесные квартирки десятки тысяч строителей коммунизма, не озаботившись даже тем, как они будут плутать во всем этом однообразии. Во всяком случае, мы искали нужный адрес, как на соревнованиях по спортивному ориентированию. «Сначала дойдете до кафе „Орбита“, потом свернете, потом пройдете еще один двор…» Даже красивое название района теперь как-то укоротили и утилизировали. Сызранцы называют его просто Монгора. В этом детище урбанизации и жил наш хранитель тайны.
Был это старик, лет уже за семьдесят. Жилистый энергичный и серьезный. Меня он поразил с самого первого взгляда. Дело в том, что он походил на кого угодно, только не на романтического искателя сокровищ. Тонкие, плотно сжатые губы выдавали человека прагматичного и расчетливого. Дело становилось интересным.
Мы прошли в комнату. Случайно или умышленно старик не включил большой свет, ограничившись небольшой настольной лампой, что придавало всей обстановке атмосферу таинственности. Воду в ступе толочь не стал. Достал лист бумаги и взял карандаш. Через несколько минут перед нами с Сашей появилось несколько нарисованных квадратиков. Хозяин негромко и очень лаконично пояснял:
– Вот дом, здесь конюшня. А вот это баня. Дорога, школа…
Суть же дела сводилось к следующему. Недалеко от Сызрани у села Трубетчина была барская усадьба. А в ней, в революцию, спрятаны некие ценности. Кстати, в отличие от всех прежних известных мне рассказчиков, новый знакомый о составе клада говорил уклончиво и неопределенно. Суть сводилась к столовому серебру, каким-то безделушкам из интерьера, причем отдельно был назван какой-то хрустальный слон.
Чтобы достать все это, нужен был план усадьбы. Старик так и сказал: