Невероятная история мистера Пэрриша
Шрифт:
Мы развернулись и отправились в столовую, находившуюся на первом этаже. Она была очень большой: десять столов, за которыми помещались по пятнадцать человек, как мальчиков, так и девочек. Над потолком висели огромные люстры нового образца, которых я раньше не видел. «Прогресс шагнул далеко, а вместе с ним и человеческая жестокость», – говорил как-то мне отец.
На входе были установлены несколько раковин и приходилось долго ждать, пока все помоют руки. Гигиена была неким обычаем в «яме». Чтобы не тратить время, за одну раковину вставало сразу несколько человек, а иногда бывало сразу по шесть или семь. Когда кто-то умудрялся проскользнуть, не помыв руки, тогда стоявший на входе человек бил розгой хитреца и разворачивал его для осуществления традиционной процедуры.
На выдаче стоял мужчина, очень толстый, с недовольным красным лицом. Его фартук был измазан остатками пищи, грязью и бог знает чем еще. Сегодня пища состояла из овсяной каши и очень маленького куска хлеба. Тогда я подумал, что невозможно прожить на такую маленькую порцию еды. Но, как потом выяснилось, – можно.
Мы расселись на лавки перед самой раздачей. На деревянных столах не было скатертей, а от них шло зловоние, портившее всем аппетит. Кто-то даже оптимистично умудрялся шутить по этому поводу, говоря всем, что так и задумано для того, чтобы мы меньше ели или вовсе не желали есть.
Привыкшего к чистоте и порядку, всё это раздражало и огорчало меня. Мне по-прежнему хотелось домой, увидеть отца или хотя бы услышать гневные замечания Сэма. При этих мыслях невольно наворачивались слезы. Но я сдерживался.
В столовую вошли девочки, их было очень много. Все были более-менее ухожены, одеты в точно такую же одежду серого цвета, что и мы. Никаких отличий я не заметил. Когда они поравнялись с нашим столом у раздачи, я ел и смотрел на них, ибо у меня еще никогда не возникало такого интереса с противоположному полу. Неожиданно я встретился с взглядом девчонки, который словно прострелил мне грудь. Отвести голову в сторону я не смел, как завороженный не мог ничего с собой поделать. В её темно-карих колдовских глазах я увидел силу и независимость. Когда она отвернулась, то я смог увидеть её густые черные волосы, заплетенные в длинную косу, на которой красовалась деревянная заколка в виде птицы. Затем меня толкнул локтем Эван, и я сразу отвлекся.
– Эй, Аарон. Послушай. У нас с ребятами возникла идея и мы хотим, чтобы ты помог нам в одном деле.
– В каком деле? – с подозрением спросил я, вспомнив, как год назад меня попросили доказать совою дружбу.
– Завтра в это же время здесь будет меньше взрослых, и нам понадобится твоя помощь. Вон там, – он показал мне взглядом на кухню, где я смог увидеть ящики с хлебом, – лежит часть еды для демона и его свиты. Мы возьмем немного из их запасов, а ты будешь следить за тем, чтобы никто нас не увидел, – сказал неугомонный мальчишка. Как только он упомянул о краже, я вспомнил сразу и отца, и тот случай с монетами. А ту самую монету, оставленную мне отцом, я приберег и запрятал под ножку своей кровати. А также я вспомнил предобеденную проповедь мистера Фишера, в которой он говорил о воровстве еды и о том, что за это будет. Хотя я не знал, что конкретно ждало воришек, но узнавать этого я не хотел, поэтому покачал головой и сказал Эвану:
– Извини, но я не могу. Это неправильно. Нас могут поймать.
– Брось, Аарон, это проще простого. Никто даже не заметит нас. Уверяю тебя, что все пройдет гладко. И как ты мог подумать, что это неправильно? Ты сам видишь, сколько нам достается еды. А это выходной день, когда нас кормят по два раза, а что будет с понедельника, когда начнется рабочий день? Ты знаешь? А я знаю. Тогда мы не сможем работать в полную силу, а за это нас будут стегать плетью или еще хуже – лишат единственного обеда. Ты здесь новенький и пока не знаешь какого это – жить в «яме». Это не жизнь, а выживание. Понимаешь? Мы как животные в клетках. Нам нужно выжить и для этого необходимо помочь самим себе. Так делают и в других группах, но как ты уже понял, на прошлой неделе поймали несколько человек. И за это они были наказаны. Но ловят нас очень редко, поверь. Видишь? Я тебе рассказываю только правду и не скрываю от тебя ничего. Эти ничтожные люди, которым полагается эта пища, все равно не доедят и выбросят остатки собакам. Тем более хлеб, который они почти не едят, а жрут только мясо, глотают его кусками… Ну так что, ты согласен?
– Ладно, – сказал я. Мне не сразу удалось принять такое сложное решение. Но слова Эвана были очень убедительны, и я поверил ему.
После обеда мои товарищи объяснили мне, где следует завтра быть и куда смотреть.
– И гляди, чтобы муха не проскочила! Как только увидишь кого, сразу крикни нам, и мы уйдем, – сказал главарь.
Вскоре был ужин, а после него я готовился ко сну. Мои мысли занимал завтрашний день, особенно его вторая часть. А также не выходила из головы та девчонка с черными волосами. Её лицо воодушевляло меня и успокаивало. Затем прозвенел звонок на отбой. Я закрыл глаза и уснул, но посреди ночи проснулся.
В коридоре послышался скрип, словно кто-то шел по полу. И судя по тому, как увеличивался шум, можно было сказать, что этот кто-то двигался в сторону нашей комнаты. Дверь была закрыта, но, когда шаги затихли, ручка повернулась, и она открылась. Я лежал в самом конце комнаты, и из-за темноты было плохо видно, кто это был. Тут я неожиданно вспомнил о призраках, про которых мне рассказывали мальчишки днем. От страха я отвернулся к стене и зажмурил глаза. Нечто приближалось ко мне. Пол скрипел и становилось еще страшнее. Когда шаги остановились возле моей кровати, все затихло. Какое-то время я лежал с закрытыми глазами, притворяясь, что сплю. Потом любопытство все же сыграло свою роль, и я открыл глаза, повернулся, чтобы посмотреть, кто там за моей спиной. Но никого не было. Затем неожиданно меня схватили за ноги и потащили с кровати через всю комнату, и тогда я не сдержался и заорал от страха, что было мочи. Когда я услышал дикий смех своих новых друзей, а затем и всех детей, находящихся в комнате, тогда всё встало на свои места. Глупая шутка чуть не загнала меня в гроб.
– Ну ты даешь, Аарон! Закричал как девчонка! – хохотал длинный.
– Это надо было так испугаться. Но ничего, это своего рода посвящение мы придумали давно, так что ты не первый, кого мы так напугали, – сказал Эван. – Был даже один, который выбежал в коридор и смог добежать до кабинета демона. Нам всем повезло тогда, что его не было на месте. Вечером он редко остается в приюте.
– Дурацкая шутка, – сказал я, поскольку действительно сильно испугался.
– Да ты не обижайся. Так было надо, ты новенький.
– Ага, – выдавил я, уходя в свою постель. Ребята тоже разошлись, и опять воцарилась тишина.
Утром я ходил по коридору и рассматривал все подряд, как вдруг заметил карлика МакЛарена, который что-то делал со своей кроватью. Я подошел к нему.
– Здравствуй. Что ты делаешь?
– Добрый день. Я хочу чуть-чуть приподнять свою койку. Как ты уже мог заметить, мой рост мне никак не изменить, поэтому хочу хотя бы сделать эту кровать немного выше.
– Как тебя зовут? – спросил я и сам дивился тому, как умело задал вопрос, и как хорошо началось наше общение.
– Пол… Пол МакЛарен. А ты, видимо, Аарон, новенький?
– Да, – какое-то время я стоял, не зная, о чем еще можно было спросить его, но все же вытянул из себя пару вопросов. – Сколько тебе лет?
– Хех! Мне то? Двенадцать. А тебе сколько?
– Мне всего семь.
– Всего? Да ты погляди на себя: тебе семь, а выглядишь выше меня, – пошутил он и сам засмеялся над своей шуткой. Я тоже посмеялся.
– Как ты попал сюда?
– О, это долгая история, – сказал Пол и отложил свою работу. – Вообще, я родился в Ирландии, как вся моя семья. Мои отец и мать были очень религиозными людьми, и поэтому, когда я появился на свет, они восприняли меня как антихриста и оставили меня на улице. Вскоре меня подобрал один человек, мастер-башмачник по имени Ван Дер Вал. Он дал мне имя, начальное воспитание, обучил грамоте и своему мастерству. Ван Дер Вал был стар, но до своей смерти смог дать мне то, что не смогли дать мне мои настоящие родители. Он мне говорил: «Пол, у тебя золотые руки, их коснулся сам Господь, и теперь ты обязан использовать их во благо». Когда его не стало, мне было десять лет, и я знал, что меня ждал приют. Когда меня привели на распределительный пункт, я притворился, что мне восемь лет, чтобы меня определили в малую группу, ведь я знал, как выгляжу и потому предвидел, что надо мной будут издеваться. Но я могу постоять за себя. В этом убедились все, кто меня унижал или оскорблял, – тут он сжал свои руки, похожие на тиски, и они затрещали как корабельные канаты во время шторма. – Так я очутился здесь. А ты сам откуда родом?