Невероятные приключения Владимира Кипяткова
Шрифт:
– А-а-а-а! А-а-а-а-а!
– орал Владимир, катаясь по полу в луже собственной крови.
– Меня подстрелили! С-с-суки! Фрицы поганые! А-а-а-а! А-а-а-а-а!
Гном с Сёмой в это время решили оказать ему первую медицинскую помощь. Но, не найдя ничего лучшего, кроме как придавить Кипяткова к полу, навалились на него сверху, подав знак Оле с Аней, чтобы те прижали к полу его ноги, которыми Владимир сучил, как бешенный, не понимая или не осознавая, что от этого с каждой секундой теряет всё больше и больше крови.
Владимир не видел, как вход в лабиринт закрылся и отсек его друзей от подступающих к лабиринту немцев. А
– Я вам живым не сдамся!
– орал он, попытаясь скинуть с себя "фрицев поганых". Подергавшись, обмяк, получив от Сёмы удар кулаком по голове. В следующее мгновение пальцы эльфа погрузились в его шею.
Боль, разрывающая зад, мгновенно прошла. Кипятков стал засыпать, погружаясь на дно черной ямы с черными стенками, где совсем ничего нельзя видеть, слышать и чувствовать.
Тем временем Семён быстрым движением сорвал с него штаны, оголив ягодицы.
– Надеюсь, ты не убил его?
– дрожащим от волнения голосом спросил гном.
– Нет, - человек-эльф отрицательно покачал головой.
– Только отключил его боль и усыпил.
– А что у него там?
– Сейчас скажу, - гном нажал несколько кнопок своего МФУ. Из него ударил пучок ярких сканирующих лучей, которые легко прошили ягодицы Владимира. Как только лучи погасли, над Колей повис экран, на котором были видны контуры пятой точки Владимира и темное инородное тело, которое по форме напомнило Сёме маслину, глубоко засевшую в плоти его отца.
– Это пуля, - ответил гном, печально вздохнув.
– Пуля, выпущенная из примитивного огнестрельного оружия, которым гномы уже лет пятьсот не пользуются.
. Ты знаешь, как её достать?
– с надеждой в голосе спросил Семён.
– Думаю, да. Но только твой отец может умереть от потери крови...
– Доставай, - решительно сказал эльф.
– Остальное я беру на себя!
– Как скажешь... Дамы, может, вы отвернётесь?
– Коля бросил взгляд на стоящих рядом Олю с Аней. В их глазах было всё: страх за Владимира, жалость к нему и боль, которая словно передалась им от Кипяткова.
– Нет, - ответила ему Ольга и добавила: - Ты думаешь, нас можно испугать видом крови? Да я как минимум раз в месяц имею с ней дело!
– Ну, как хотите...
– Гном достал из верхнего кармана жилета небольшую металлическую пластину. При помощи точно таких же пластин механические лекари извлекали из тела Владимира пульки, которыми его в своё время нашпиговали эльфы. Только Сёма об этом ничего не знал, так как Владимир об этом никогда ему не рассказывал. Когда Коля провел по пластине острым ногтем, она вдруг изменила цвет: была темной, а стала голубой. Удовлетворенно кивнув головой, гном поднес пластину к кровоточащей ране Кипяткова, и пластина словно прилипла к ней. Тут же на экране, над головой гнома, пуля пришла в движение и стала - сначала медленно, а потом быстро, - продвигаться к входному отверстию. Как только она пропала с экрана, раздался металлический щелчок. Поток крови усилился. Гном протер салфеткой пластину и пулю, убрал их в нагрудный карман, потом с горечью в голосе произнес: - У меня есть клей, заживляющий раны, но он не поможет, так как рана слишком глубока. Боюсь, мы можем его потерять...
– Не ссы, Коля! Я же эльф!
– Сёма вытянул вперед руку.
– Есть что-нибудь острое? Колюще-режущее?
– Есть, - гном полез в другой нагрудный карман, извлек из него с виду обычный складной нож, но, когда он вдавил кнопку в корпус, из него вылезло лезвие, размерами не уступающее доброму тесаку.
– Сделай надрез!
– Ты что, с ума сошел?
– гном оторопело вытаращил глаза.
– Режь!
– с нажимом повторил Сёма.
Коля подчинился. Когда он делал надрез, женщины всё же отвернулись, прикрыв глаза руками. А когда из раны пошла кровь, гном побледнел и прошептал:
– Прости, я не думал, что будет так много крови.
– Ты всё сделал правильно, - Сёма попытался через боль улыбнуться, но улыбка получилась кривой и мученической. Поэтому он быстро отвернулся от Коли. Нагнувшись над ягодицами отца, он принялся поливать его кровоточащую рану своей кровью.
И гном, и женщины смотрели на него с выражением недоумения на лицах.
– Это ему поможет?
– с сомнением в голосе спросил гном.
– Должно помочь, - ответил Семён.
– Моя кровь способствует регенерации. Сейчас должна начать затягиваться рана отца, а потом и моя заживет.
– Хотелось бы в это верить, - пробормотал гном, вытирая салфеткой лезвие ножа, которое стало быстро уменьшаться в размерах, а потом и вовсе спряталось в рукоятку, которую Коля быстро убрал в карман. Подойдя к склоненному над отцом Сёме, он присел на корточки и стал наблюдать, склонив голову на бок, как собака. Женщины встали позади него и тоже смотрели на рану. Только Аня смотрела на зад Кипяткова с интересом, а Оля с жалостью.
Сёма согнул порезанную руку в локте, прижал к груди и стал качать её, как младенца. Кровотечение из раны Кипяткова сначала замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Хотя входное отверстие от пули было небольшим, все смогли увидеть, как восстанавливается кроваво-красная плоть, нарастая слой за слоем. Дыра в теле становилась всё меньше и меньше, а потом и вовсе исчезла. На её месте остался белый островок кожи, окруженный начавшей засыхать кровью, которую гном стер извлеченной из кармана салфеткой.
Семён демонстративно показал всем свою руку, на которой тоже не осталось и следа. И только засохшая, размазанная по коже кровь напоминала о порезе. Размахнувшись, Семён хлопнул этой рукой отца по правой, не травмированной ягодице. Хлопок получился громким, как выстрел. Услышав его, важно проходящая мимо группа гуманоидов с вытянутыми головами, длинными тонкими ногами и руками, перешла на бег.
– Что это было?
– Кипятков зашевелился и приподнялся на локтях.
– Пуля. Я её извлёк из тебя, а Сёма пожертвовал немного своей крови, чтобы твоя рана затянулась.
– Коля начал рыться в кармане.
– Сейчас я тебе её отдам... Да где же она?
– Оставь её себе, - опираясь рукой на стенку, Владимир поднялся на ноги, осторожно ощупал свой зад, натянул штаны.
– Спасибо!
Дырка от пули на штанах Владимира исчезла. Корки засохшей крови отвалились от них, упали на пол и тут же растворились в нем.
Оторвав руку от стены, Кипятков сделал пару шагов. Ничего не болело. Тогда он подпрыгнул. Результат тот же: никаких болевых ощущений. И только неприятные воспоминания об этом инциденте скребли душу.
– Простите меня, друзья!
– виновато произнес Кипятков, глядя себе под ноги.
– Я такой лошара!